ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - www.logoSlovo.RU

На главную

 

Православие – благо или несчастье?

 

Слово «христианин» основано на недоразумении; в сущности, был только один христианин, и тот умер на кресте.

Фридрих Ницше

Религия – базовый элемент культуры. В качестве такого элемента он должен задавать максимально возможное количество базовых артефактов, составляющих основу мировоззрения. [Артефакт – нечто искусственно созданное. Применительно к культуре нации артефакт должен быть закреплён в подсознании, а оттуда влиять на мыслительные процессы и восприятие действительности.] Значительная часть этих артефактов доступна подавляющему большинству представителей социума, от которых не требуется понимания, они должны слепо подчиняться Богу, священнику, власти. Можно сказать, что религия – самый значительный объединяющий культурный фактор, состоящий из артефактов – аксиом, не требующих доказательств.

Происхождение этих аксиом, как правило, – исторический опыт материнских социальных организмов, от которого произошла конкретная социальная система. В этом смысле религия – ДНК общества. Она не может противоречить массовому архетипу, поскольку она сама производная этой среды, и предназначена для её и своей дальнейшей эволюции. Т.е. религия и культура почти синонимы. И если психика человека для своего существования требует обретения культуры, то, следовательно, она не может обойтись и без Бога.

Но Бог христиан взят взаймы у «божьего народа», который и «оплодотворяет» гоев своей культурой, создавая нежизнеспособных вербальных мулов или метисов. Артефакты еврейской культуры не обладают таким же действием в среде других народов. Они остаются только идеологией. Круг замкнулся. Божий народ остался единственным, не лишённым собственной культуры. А это – культура хабиру-разрушителей, мошенников и спекулянтов, представленная в обществах гоев своими христианскими и исламскими клонами.

Религия, как часть культуры, прямо связана с выживанием социальной системы, и это выживание и конкурентоспособность общества и каждого верующего есть единственная и самая объективная оценка существа религии, как, собственно, и власти. Религия и власть, выполняющие обратную по отношению к социальному организму функцию, должны быть незамедлительно уничтожены. В противном случае – они уничтожат «свою» социальную среду.

Иудаизм, в отличие от христианства, не противоречит современной спекулятивной экономической системе и действует в направлении разрушения базовой культуры, но не своей, а нации-хозяина. Только так, паразитируя, он мог сохраниться. Поэтому и нет в нём общечеловеческой направленности. Иудаизм, абсолютно лишённый всяких гуманистических ценностей и направленный на борьбу за выживание евреев любыми возможными средствами, стал естественной основой еврейского фашизма.

Христианство как антипод иудаизма, своеобразная антисистема, должна была отказаться от инструмента экономики, хотя бы только потому, что. он есть в иудаизме. Но, являясь только частью иудаизма, оно оказалось неконкурентоспособным в культурном плане, что привело к уничтожению социальных систем, основанных на этом учении. Основным недостатком христианства является его изначальная ущербность и канонизация этой ущербности, которая не позволила создать конкурентоспособную систему мировоззрения (базовую культуру). Сами же иудеи, запутавшись в иудаизме, не поняли и христианства: «получив ключи от мудрости, сами не вошли и другим воспрепятствовали».

Христианство могло и должно было двигаться в направлении исследования жизни и смерти, физического и психического здоровья людей, их долголетия, социального устройства и этического мировоззрения, ограничивая экономический беспредел власти монополий и этический идиотизм этой власти. Под непосредственным покровительством религии должны были находиться дошкольные детские учреждения, начальные школы, больницы, дома престарелых и даже тюрьмы.

Никакие коммерческие операции не могут дать такого уважения, такого влияния и экономической независимости. Христианство могло это сделать, но не сделало, хотя возможность такая не только была, но и есть сегодня. Но до какой степени опустились нравственно наследники дел Иисуса (и не только они), если религиозные фонды помощи нуждающимся организует власть и она же следит за расходованием средств этого фонда. Власть (отъявленные мошенники) не доверяет религии! Мир перевернулся! Как может эта религия быть частью культуры, если даже варяги-корсары (власть) ей не доверяют?

Иоанн Кронштадтский (благословивший, кстати, создание «Союза Русского Народа»), по свидетельству современников, был народным священником. «Его дни протекали среди несметных толп народа, собиравшихся всюду, где он появлялся, и в частных домах, где он сеял милосердие, помощь, чудеса. У отца Иоанна был высокий дар – высшая какая-то сила христианина, помогавшая в исцелении молитвой. За помощью к нему, в твёрдой уверенности её получить, шли люди на краю последних страданий, и когда оказывалось бессильным всякое человеческое могущество, знания и наука, шли не одни православные, но лютеране, католики и даже магометане, евреи». [В.Ф. Джунковский. Воспоминания. М.,1997. T.1. C.345.]

Церкви, в которой такие священники, нечего беспокоиться о конкуренции со стороны, например, католицизма, поскольку различная у этих верований основа. Католицизм – только идеология. Как он может конкурировать с церковью чудотворной? Беспокойство отцов православия по поводу проникновения на контролируемую ими территорию католической церкви возникает потому, что они и не обладают необходимыми способностями, что ставит под серьёзное сомнение их соответствие занимаемым должностям.

Иоанну Кронштадскому не надо было доказывать свою святость или право на собственность в судах, заниматься торговлей алкоголем или сигаретами, устраивать разборки с другими конфессиями. Его признавали все и сами давали всё, что необходимо, и даже сверх того. Говорят, что Иоанн был настолько бескорыстен (в отличие от современного православия), что часто возвращался домой и без денег, и без части одежды, которые он раздавал нуждающимся. Но чем больше он отдавал, тем больше получал. Учитесь, «патриархи». Учитесь, стяжатели.

Так, через руки отца Иоанна проходило в виде пожертвований до миллиона рублей в год, а это по тем временам большие деньги, столько пожертвовал банкир Гирш на русское образование. Гирш, в отличие от Иоанна, деньги вкладывал правильно. [Нищий – это профессия, и профессия очень доходная. Нищего-профессионала следует отличать от нуждающегося в помощи. Да и нуждающемуся не следует давать деньги – это не помощь, если она порождает ненависть к дающему и паразитическое отношение к жизни. Благотворительностью должна заниматься церковь. И благотворительность должна сочетаться с психотерапией, поскольку именно в такой помощи нуждается большинство неустроенных в жизни людей.] Потому и проиграло православие борьбу за душу русского народа, – подаяние, не сопровождающееся исцелением психики просящего, бессмысленно: оно порождает и поддерживает социальный паразитизм. Но, несмотря на это, сам пример Иоанна Кронштадского показывает то направление деятельности, которое только и могло создать авторитет Церкви.

А вот, если нет на священнике «благодати» и связанных с ней способностей, когда священник назначается по партийной или национальной «разнарядке», когда естественное предназначение христианства (вспомним, скольких людей вылечил и вернул к жизни Иисус) загоняется в подполье, а неестественные спекулятивные операции становятся базой существования Церкви, тогда появляются естественные вопросы, на которые православные иерархи не могут дать вразумительного ответа, тогда Церковь умирает, и на её обломках расцветает социальная отрава – белена и чертополох.

В любой системе, построенной на материальных отношениях, хозяйствует и правит Князь мира сего, и РПЦ – не исключение, а правило. Русская Церковь – это понятие духовное, а не материальное. Суть её – учитель истине. Стяжателям в ней нет места. Стяжатель – раб материи, раб человеческих отношений, раб денег, раб лжи. Нельзя быть рабом двух господ, хотя некоторые иерархи умудряются служить и тому, и другому.

Иисус в одиночку попытался изменить направление развития еврейства – от механического и материалистического к духовному и «сверхъестественному». От цивилизации – к культуре. От закона – к этике. От канона – к живому Богу. Ведь то, что делал Он, было и могло быть доступно многим, или почти всем. Цивилизация в целом оказалась невосприимчивой к реформам, а за цивилизацией и властью последовала христианская Церковь, оставившая в стороне практическую суть учения и потому превратившаяся по преимуществу в религию догматическую, фарисейскую и мёртвую – от Князя мира сего.

Православная Церковь была крупнейшим собственником, землевладельцем и крепостником с момента своего возникновения. Она занималась и коммерческими операциями, и ростовщичеством. И не только занималась, но и занимается сегодня. Современная РПЦ – это спекулятивно-мафиозная организация, специализирующаяся на сигаретах, алкоголе, золоте и прочем ширпотребе. Она всегда была организацией спекулятивной и мошеннической, и она не могла быть иной, поскольку ведет свою родословную от Иакова-Израиля.

На все обвинения в стяжательстве церковь отвечала, что иначе она будет не в состоянии нести слово Божие людям, обучать высшее духовенство. По словам преп. Иосифа Волоцкого, мнение которого победило, «земельные владения и богатства Церкви (монастырей) были нужны как для того, чтобы оказывать благодеяния людям, особенно во время голода, повальных болезней и войн, так и для того, чтобы обезпечить должную самостоятельность и свободу (разрядка – Н.О.) Церкви в рамках государства». [Протоиерей Лев Лебедев. Великороссия: жизненный путь. С-Пб., 1999. С.51.]

«Целенаправленное» занятия бизнесом получили своё (дальнейшее) идеологическое обоснование. Митрополит Кирилл в интервью «Литературной газете» признался: «...а как, собственно, выживать Церкви в нынешней реформируемой России? Вариантов ведь только два: либо в своей хозяйственной деятельности Церковь должна стать полноправным субъектом рыночной экономики, либо ей надлежит удалиться в экономическую резервацию и обречь себя там на тихое угасание». [Будни святой РПЦ. Сборник статей под ред. A.M. Аратова. М., 2002.]

Если бы Христос поставил себе задачу выжить, то было бы только на одного жида больше. Это и есть РПЦ. Никогда ещё иерархи РПЦ не признавались столь откровенно в своём безверии и безбожии. И это – не случайно. Чем выше уровень участия церкви в экономике, чем больше льгот получает она от государства, тем большую власть в ней имеют мафиози, спекулянты и мошенники..

И это Иисус в его земном воплощении! Бог нуждается во владениях и богатствах, чтобы «обезпечить» себе свободу! Он раб денег? А как, собственно, простой человек сможет то, чего не в состоянии свершить сам Бог (Церковь)? Он тоже нуждается в деньгах, чтобы обезпечить себе свободу и возможность творить добро. Он тоже не хочет «удаляться в экономическую резервацию» и не хочет «угасать». Почему православие учит прихожан тому, чего само сделать не в состоянии? И судя по размерам животов батюшек, для перемещения которых по «грешной» земле приобретаются дорогие иномарки, созданные цивилизацией дьявола (в российские машины эти животы не вмещаются), они вовсе не забыли о земных утехах и материальных желаниях, и уж тем более – о всяких свободах, которые «обезпечиваются» деньгами. Священники в массе своей такие же патологические лжецы, как и власть.

Бог и такое православие – несовместимы. Не менее несовместимо это православие с русским народом. Следует не только изъять слово «русская» из названия этой спекулятивно-экономической структуры, но и переименовать её как организацию экономическую в ООО ПЦ, где ООО – это ООО, а ПЦ – сокращённый и окончательный вывод, который каждый может сделать из книги диакона Кураева «О нашем поражении». О поражении иудо-православия. По-христиански следует обложить обычным налогом хозяйственную деятельность РПЦ, а торговые операции – не менее, чем двойным налогом. И никаких льгот. Зачем Богу льготы, дарованные человеком? Это – либо оскорбление Всевышнего, признание его беспомощности даже в отношении «своей» Церкви, либо официальное признание того, что Церковь не имеет отношения к Богу.

Церковь, призванная лечить души и тела, уродует их, поскольку пытается рассуждать о вещах, которых не понимает, и делать то, что ей несвойственно. Если может священник излечивать безнадёжно больных, возвращать зрение, слух, способность двигаться, то может быть и священником, и патриархом. Нет у него таких способностей – делать ему нечего среди священнослужителей. Во всяком случае, – среди иерархов православия, независимо от знания им священных текстов, умения манипулировать словами и способностей к экономической деятельности. [Манипуляция словами, не подтверждённая практикой, т.е. демагогия – это, по сути, манипуляция Богом, поскольку «слово было Бог». Знания, не подтверждённые Богом, т.е. особыми способностями – не от Бога.] Отойдя от практики жизни, православие превратилось в идеологию, аналогичную марксизму-ленинизму, и на базе норм рабовладельческого строя пытается давать непротиворечивые социальные рекомендации, соответствующие интересам того, кто даёт льготы Церкви. Рассмотрим некоторые из этих рекомендаций, которые легли в основу православной культуры.

«Спасение человека не зависит от его рабского состояния или номера на робе заключённого», – считает православие. Если рабство – благо, то Богу не было смысла выводить «богоизбранный народ» из Египта, – ответим мы. Кто им мешал духовно расти под плетью надсмотрщика? Тем более, что материальный мир, собственность (и золото) и социальные отношения, в том числе свобода, – это зло, недостойное внимания верующего, а небесный Иерусалим для вечной жизни «избранного народа» давно построен. Прямо из Египетского рабства – и в небесную обитель.

Однако Бог сделал прямо противоположное тому, к чему призывает православие. Он не только помог евреям выжить физически в этом мире, но и снабдил вполне фашистской идеологией выживания. Свобода при этом была и остаётся базовым параметром веры. Без свободы не бывает нравственности, а рабу не нужна культура, следовательно, не нужен ни Бог, ни религия. И не понимать это может только православие.

Возможно ли сочетание социального рабства с внутренней свободой и эволюцией? Да. Если рабовладелец не покушается на личную жизнь раба, на его культуру, семейные отношения, на его отношение к богу, на его бога, наконец. А это не Россия, не её власть и не православие, являющееся, по сути, только частью системы рабовладения. В какой-то мере близок к этой схеме иудаизм, но не сам по себе, а в сочетании с чужой социальной системой. Свобода мало совместима и с иудаизмом, но еврей в обществе гоев получал то, чего не могли дать в отдельности сами себе ни гои, ни иудеи – он имел мощнейшую систему ограничений и воспитания, с одной стороны, и поле для развития с другой.

Для того, чтобы быть Человеком, человек должен быть свободен, но и в то же время – ограничен. Человек не может не потреблять пищу, но для того и существует пост, чтобы еда не становилась смыслом жизни. Человек не может не работать, но для того и освобождалась суббота от всякой работы, чтобы он не становился рабом этой привычки, несмотря на всю её социальную привлекательность, поскольку это превращает его в бессмысленное социальное животное, в робота-раба, в члена «человейника», в социально-производственную функцию.

Человек не может не получать информацию, но необходим день молчания, своеобразный информационный пост, чтобы человек вспомнил об окружающих, самом себе, о вечных ценностях и Боге, чтобы он и здесь не становился информационным наркоманом, т.е. тем же рабом-нелюдью. Любые ограничения и свободы ценны постольку, поскольку они направляют эволюцию человека. И они должны пониматься как осознанная необходимость в эволюции.

Даже молитва, если её рассматривать не как элемент магии, это только напоминание человеку о том, что существуют иные ценности кроме повседневной рутины. Все элементы религии изначально были направлены на то, чтобы поднять человека с четверенек и заставить его взглянуть на небо и на себя со стороны неба. Только в том смысле человек – раб Божий, что он не может быть рабом никого и ничего более: ни человека, ни вещей, ни привычек, ни социальных отношений, в том числе – отношений религиозно-фарисейских, церковных. Т.е. свобода, понимаемая как свобода развития, – первое и наиболее важное качество человека вообще и верующего в частности. И физическая свобода – хотя и не основа, но существенная часть свободы вообще.

«Любовь к детям, – пишет протоиерей В. Свешников, – если в ней нет готовности принести, если Богу будет нужно, детей в жертву,... есть не более чем сентиментально-физиологическое родовое пристрастие». [Свешников Владислав. Очерки христианской этики. М., 2000. С.171.] Интересно, есть ли дети у отца Владислава? И что он в них вложил, чтобы так рассуждать? Однако, даже в рамках такого понимания, не лишним будет ответить на некоторые вопросы: от кого, собственно, человек узнает, что угодно Богу? Как подтвердить, что именно это угодно Богу, да и Бог ли выражает это пожелание? И, убив ребёнка, сможет ли жить сам отец Владислав?

Или отец Владислав полагает, что Бог ограничится только выражением готовности, а потому он сам «всегда готов», и с этой мыслью существует? И учит других? И верит в Бога-убийцу, Всемогущего, которому не сложно самому убить кого угодно, но он непременно хочет повязать верующего кровью, превратив его в дето- и человекоубийцу. Зачем? Ведь убийство и любовь несовместимы, а посягнувший на жизнь сына своего не остановится перед уничтожением Отца. И это Бог?

Неудивительно также, что православие вполне допускает появление объективно безнравственного желания у Бога. Оно совершенно нормально относится к истреблению евреями жителей Палестины, и малолетних детей в том числе; оно не видит причин осуждать убийства (и собственных детей), если безнравственный приказ исходит от Бога, который есть нравственный абсолют. Не сходятся здесь (и не только здесь) концы с концами. Только не надо ссылаться на Иисуса и лукаво отвергать Ветхий Завет. Ибо, как сказал сам Христос: «Истинно, истинно говорю вам, прежде чем был Авраам (и, естественно, Моисей – Н.О.) Я есмь».

Как евреи узнали, что им нужно убивать? Им сказал Моисей (или Иисус через Моисея, и кто тогда диавол, человекоубийца, лжец и отец лжи?). Как православные узнают, что пора убивать своих детей? Им скажет священник. А кто скажет священнику? Человек не может определить, кому принадлежат голоса, которые он слышит. И примитивные человеческие проверки не работают. Маньяк-убийца Чикатило, объясняя мотивы своих преступлений, тоже ссылался на голоса свыше. Представьте себе этого дегенерата, спекулирующего Богом и окружённого толпой последователей. Безумие заразно, а религиозное безумие заразно вдвойне, поскольку оно предполагает и прощение, и оправдание.

Не может Бог человеческий требовать от человека совершения преступления по отношению к собственному образу и подобию с одновременной проповедью любви. Это даже не мракобесие – это полное отсутствие разума и этики. Но православие (ислам, иудаизм) этическая часть вопроса не интересует, ему необходимо послушание и смирение не перед Богом, а перед священником (муллой, раввином) как представителем Бога на Земле; в конечном итоге – перед человеком. Хотя и предупреждали апостолы: «Не делайтесь рабами человеков». И снова мы вернулись к формуле свободы, вне которой нет нравственного чувства, а, следовательно, не нужен и Бог.

Впрочем, раб страстей не может не быть рабом людей и их отношений, независимо от того, какова эта страсть, включая страсть религиозную, проявляющуюся в виде желания служить Богу (в надежде на будущую награду в виде прощения грехов и/или бессмертия). Не зря говорят «благими намерениями вымощена дорога в Ад». От служения Богу до бессознательной дьявольщины – один шаг. И религия делает этот шаг, как только становится частью политики, экономики, или примеряет на себя забрызганный кровью лапсердак «ума, чести и совести нашей эпохи». Вдумайтесь в словосочетание: «слуга Всемогущего» и вы поймёте его бессмысленность. Ему не нужны слуги. Иначе Он не всемогущ.

Расправившись с детьми, православие, не задумываясь, проделывает то же с Родиной и Отечеством, поскольку это звенья одной цепи. «Любовь к Родине, не связанная с переживанием, что главное наше отечество – на Небесах, превращается в тусклый и пошлый национализм», – продолжает протоиерей, путая понятия Родины, как места рождения или народа, и Отечества, как культуры и наследства отцов, частью которой является религия.

Нация, как и церковь, – это соборная личность, которая репродуцирует сама себя в атомах-людях и личностях, её составляющих. Это и есть национальная культура – другой культуры не бывает. И это есть человеческая эволюция. Отечество сравнимо со светом и солнцем, но Родина – это земля (у русских – мать), которая в библейских текстах часто понимается и как народ, т.е. нация. Для жизни необходимо динамичное сочетание этих элементов, мужского и женского начал, т.е. веры как цели или стратегии, и культуры как тактики или инструмента жизни, а не их противопоставление, или доминанта одного из них.

Т.е. нация, как и женщина, – это носитель и хранитель культуры человека. Человек – отражение этого света, даже если он и блестит, как звезда. Отдельный человек и его род не в состоянии сохранять и развивать культуру сколько-нибудь длительное время – на это способен только коллектив, только народ, только нация, но не чиновник, не государство, не империя.

Любовь к Родине, связанная с тем, «что главное наше отечество – на Небесах» – Небесный Иерусалим уже занят сынами Иакова – любовь абсолютно бесплодная, а, следовательно, и аморальная, такая же, как гомосексуализм. Более того, никакое райское блаженство не может заставить гоя принять идеологию Израиля, идеологию спекулянта и лжеца, обокравшего брата, обманувшего отца и победившего Бога. Нормальный человек этому «Небесному Отечеству» с его населением предпочтёт другую компанию.

Христианство – это культ отца. Иудаизм – культ матери. Тот, кто выбирает между этими воззрениями, подобен глупому взрослому, спрашивающему ребёнка: «кого ты больше любишь, папу или маму?» Не случайно у слуг «Божиих», так же, как и у преступников, нет ни Родины, ни национальности. С этой точки зрения Русская Православная Церковь называется русской только потому, что имеет целью физическое уничтожение русского народа через уничтожение культуры и «соборной личности» нации. Нет другого толкования слову «русская» в её названии, нет у Церкви и права на это имя.

Родина – это не только и не столько территория. И это прекрасно понимали наши предки, которые задолго до исхода евреев из Египта и уж тем более до возникновения православия писали: «Место в мире божьем, что вам послал господь, окружите тесными рядами. Защищайте его днём и ночью: не место – волю. За мощь его радейте». [Г.С. Гриневич. Праславянская письменность. М., 1993. Т.1. С. 166.] Они понимали Родину как свободу, а свободу – как силу в единстве, как человеческую общность, а переживание о том, что «главное наше отечество – на Небесах», никак не связывали с евреями, справедливо полагая, что у каждого народа своя небесная обитель.

Отечество в виде небесного Иерусалима в его церковном представлении – это культурно-историческая традиция евреев, основанная на их мировоззрении, психике, генетике. И Иисус это понимал, потому и говорил, что «послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Матф. 15:24). Другим народам, имеющим иную «небесную обитель», необходимы свои пророки, создающие непротиворечивый и жизнеспособный симбиоз религии и этнической биологии. О том же говорил и Магомет. Нельзя общество, живущее сельским трудом, устраивать и учить по законам спекулянтов. Люди забудут первое и не научатся второму. Но мы же «сами с усами». Что нам слова Сынов Бога и пророков. Как порешим, так и сделаем. На том стоим, и стоять будем. Амон! Аминь! Или как там его?

Бог и свобода реализуются через инструмент Родины и нации – носителя культуры, и это взаимосвязанные понятия. Необходимо только добавить, что понятие Родины как свободы и культуры в отличие от принесения детей в жертву, носит объективно нравственный характер. Следовательно, Бог, если это нравственный абсолют, не может требовать как принесения в жертву детей, так и предательства Родины как земли, нации, свободы и культуры.

Человек – существо комплексное, двойственное. В нём одновременно должны присутствовать душа, регулирующая его отношения с материальным миром, и дух, контролирующий эти отношения. Преобладание любой из составляющих – это смерть, поскольку человек в таком крайнем состоянии если и может существовать в материальном мире, то не в массовом порядке, а в виде исключения, как преступник или святой. Так, Иисус, хотя и предпочитал людей, стремящихся к молитве вместо работы, но Сам от закуски не отказывался: «Вот человек, который любит есть и пить вино», – говорили о Нём. И Отец Небесный Его кормил руками и трудами людей.

Обладание Святым Духом не даёт возможности обходиться без пищи, питья, одежды, дома даже для Бога в его земном воплощении. И Иисус, отдавая предпочтение Марии, слушавшей Его наставления, не отказался от еды, которую ему в это время готовила Марфа (Лук. 10:38-47). А было бы как нельзя более поучительно, если бы Он в этот момент не ограничился нравоучениями, а получил пропитание непосредственно от Отца Небесного. Но Иисус в питании полностью полагался на Марфу и, в конечном итоге, на труд, а не на Бога, который может дать, а может и не дать необходимое для жизни.

Таким образом, уже на этом этапе христианство разделяет людей на тех, кто производит, и тех, кто потребляет. Кто потребляет – это «птицы небесные, которые не сеют и не жнут, но Отец небесный питает их». И если Отец Небесный питает учителей и проповедников руками людей, то они, эти люди, по сути своей являются материальной частью Бога, Его руками, которыми Он кормит «птиц небесных», и тем уже более святы, чем сами «птицы», единственное занятие которых – гадить на головы людям, их кормящим.

Задумывались ли вы о том, каким образом Бог, имеющий иную основу и условия существования, может служить примером для человека? А ведь именно это провозглашает христианство. Можно, конечно, вообразить себя Сыном Бога, но даже в этом случае нет никакой уверенности, что Отец Небесный поддержит, накормит, обогреет. Даже Иисус не считал себя равным Богу и не пытался летать, бросившись с крыла храма (по подстрекательству дйавола), поскольку боялся «искусить» Бога (Самого Себя?). Мы в страхе перед Богом даже не упоминаем о нравственной чистоте существа, подверженного искушениям, о его свободе воли, разумности, нравственности и любви к Сыну своему. Он – не личность.

Отказавшись от материального, уповая на «высшие» силы, человек «искушает» Бога, а тот вполне может и не дать просимое. И часто не даёт. Вера в этом смысле похожа на лотерею: кому-то повезёт, кому-то – нет, большинству точно не повезёт. Конечно, можно вывести нацию святых «везунчиков», но только в том случае, если не ограничивать их размножение, а в православии нет на это указаний, и даже наоборот, оно призывает к воздержанию, к монашескому образу жизни. Практически ни у одного русского святого, в отличие от грешников, не осталось наследников. Вот и получается, что основной целью Бога является освобождение планеты от верящих в него и порядочных людей, а, следовательно, поощряется размножение подонков. Хочешь – верь, не хочешь – не верь.

Нарушая законы жизни и природы, человек постоянно искушает Бога и получает по «заслугам», и это наказание следует безусловно и неотвратимо. Но, в отличие от законов физики, наказание за нарушение законов эволюции настигает человека не сразу, а в поколениях, что даёт основание религии – основному виновнику трагедии – даже укрепиться на страданиях вымирающих народов, которые не видят плодов религиозного «просвещения», – божьи мельницы мелят медленно.

Человек (но не церковь), по мысли православия, должен проникнуться отвращением ко всему земному, в том числе к труду и его результатам, но особенно – к творчеству и наукам. Состояние России показывает, насколько церковь преуспела в своих поучениях. Она создала общество нищих; нищих и материально, и духовно, и интеллектуально. Эти нищие давно и настойчиво искушают Бога, и они своего добьются. И многого уже добились.

Впрочем, они не первые. В Книге Велеса написано об одном из дружественных славянам племен: «И неизвестно ныне о тех костобоких (костлявых, изведших себя постами?), которые ждали помощи от самой Сварги (от богов – Н.О.) и перестали трудиться, и вышло так, что они были поглощены иллирами». [А. Асов. Свято-Русские Веды. Книга Велеса. М., 2001.] Одно это воспоминание наших предков стоит больше, чем все рассуждения православных отцов о христианской этике. Да и славяне, славя Бога, никогда и ничего у него не просили. «Ибо знает Отец ваш, в чём вы имеете нужду, прежде вашего прошения», – сказал позднее Иисус (Map.6:8).

Более того, нестяжательство – вовсе не прерогатива христианства. Народы северо-востока Европы, на базе которых сформировался этнос, который мы теперь знаем как русский, никогда не заботились о материальном. Это о них, о язычниках, писал римский историк Корнелий Тацит в конце I века н.э.: «Они считают это состояние более счастливым, чем... дрожать за своё имущество и завидовать чужому. Не опасаясь людей, не страшась богов, они достигли труднодостижимого, – они ничего не желают!».

Нужен ли человеку, который ничего не желает, религиозный посредник? Нужен, – утверждает христианство. Более того, видимо, желая досадить язычникам, христианские авторы пишут, что, несмотря на внешнее миролюбие язычников, семейные ссоры между ними были чрезвычайно жестоки. А разве не то же говорил и Иисус, указывая, что главным врагом человека является его семья? За одно это высказывание любая тоталитарная секта должна быть обязана ему как отцу-основателю.

Продолжим эту мысль, зачислив в явные враги человеку род, нацию и национальное государство, поскольку все эти системы созданы на базе защиты собственности и культуры. И русские, даже не вполне понимая, что же, собственно, хотел сказать Иисус, именно так себя и ведут, в отличие от «западоидов», часть из которых только по недоразумению именует себя христианами. Ведь защищая национальную культуру и нацию, защищаешь не только и не столько собственность, сколько Бога.

Человек не просто умирает или вымирает: он освобождает место для зла в этом мире, способствуя его умножению, не говоря уже о том, что он становится невольным соучастником зла. Следовательно, такое отношение к материальной жизни объективно безнравственно и не может исходить от Бога, поскольку, перефразируя известное изречение, – хороших людей должно быть много.

Впрочем, если христианство в России и получило такое развитие и продолжение, то только благодаря язычеству. Ничего подобного на Западе нет. Там иное христианство, основанное на нормах Ветхого завета и иудаизма, да и язычество там было иное, более агрессивное. В этом отношении язычество Запада было сравнимо с язычеством варягов, которые и крестили Русь. Поэтому вера в России отличалась от Церкви, как идея – от реального воплощения.

Слова протоиерея Льва Лебедева о труде и собственности у русских достойны того, чтобы привести их полностью: «Общим свойством всех была непривязанность к земному благополучию. На таковое смотрели просто и весело: есть – хорошо, нет (пропало) – и слава Богу (меньше хлопот)! Сребролюбие, стремление к богатству и славе, или к соревнованию с другими в мирском презирались, как пороки души, ибо всё это – от неверия Богу. Знали по опыту и книгам, и по примерам живых святых, что Бог даёт человеку (и Родине) земные блага не по труду, а только по Своей воле и милости. Труд же имеет двоякий смысл. Каждый может делать то, что он любит, к чему способен, просто потому, что ему нравится то, что он делает. Но в то же время, делая, человек должен помнить, что находится он перед Богом и пред своим Государем (или господином) и потому труд – как бы продолжение молитвы и служения Богу и людям, священноделание. Отсюда – делать, трудиться нужно не ради «гнусных прибытков», а стремясь угодить любимому господу, господину и ближним своим... Выходит, что на Руси всегда презирали стремление к трудам ради вещественно-денежной прибыли (выгоды)! И оттого не любили жидов и всех почти европейцев, хотя охотно учились у них по мере нужды приёмам наук и искусств». [Протоиерей Лев Лебедев. Великороссия: жизненный путь. С-Пб, 1999. С.55-56.]

Если рассматривать однородный социальный религиозно-этничекий организм, то так оно и есть. Но жид (в самом широком смысле) со временем заместил не только Государя и господина, но и церковное управление, т.е. в значительной степени самого Бога. Труд на Бога, Государя и господина стал трудом на жида (западоида, азиата), превратился из труда свободного, по призванию и желанию, в труд принудительный, рабский, в труд ради выживания. Возращение к исконным русско-христианским ценностям – это, прежде всего, – национальное освобождение. То, что сказал Лебедев о русских, несовместимо с цивилизаций спекулянтов.

Попробуем понять суть того, о чем говорил протоиерей. Русскому человеку не интересен труд вообще, или труд ради выживания. Первый и главный вопрос, решаемый русским в отношении труда – его мотивация – «ради чего»? Ради власти над себе подобными? Для нехищного индивида это не представляет интереса. Ради свободы? Русские никогда и не чувствовали себя особенно угнетёнными, а, учитывая российские пространства, в физической свободе или в её ощущении недостатка не было, наоборот, излишняя свобода пугала: в одиночку в России не выжить.

Труд на Государя, на Господина? Ой ли? Православная церковь не препятствовала тому, что «русские» господа-помещики отдавали свои именья вместе с подневольными крестьянами в откуп евреям. Никто из них, в отличие от Льва Толстого, не был отлучён от церкви. А современные иерархи дружно промолчали, когда иудо-демократы проделали в 1991 году то же самое со всей страной! И эти моральные уроды смеют рассуждать об этике, культуре, родине, нации и Боге? В проституции больше истины.

Но что значит «труд на Бога»? Бог, как мы определили, – составная часть культуры нации, её основание, поэтому величие Бога (Его слава) определяется силой и составом культуры. Культуры же наций, т.е. артефакты этих культур, создаются и прирастают трудом. Т.е. труд человеческий – это труд Божий, труд, созидающий Человека, Бога и Нацию как феномен культуры. Что бы и где бы человек ни создавал – он строит храм культуры и Бога, и потому даже гвоздь в собственном доме не может быть забит небрежно. И здесь труд выступает именно как «священноделание», как молитва. Но как раз этому христианство и не смогло научить русских.

Бог (через труд) – собственность производителя и творца присвоен спекулянтом и мошенником Израилем, о чем и говорит Библия. Создавая культуру под властью спекулянта, тем самым возвышаешь этого спекулянта и его бога. «Нормальная» социальная структура гоев имеет вид пирамиды и может быть изображена треугольником, где элита – вершина треугольника, а массы, занимающиеся физическим трудом – его основание. У евреев эта пирамида или треугольник (физический смысл социальной организации – фрактал) – перевёрнут, т.е. ориентирован в противоположном направлении. Только меньшинство их занимается физическим трудом, массы, испытывая, как и большинство преступников или спекулянтов, органическое отвращение ко всякого рода физическому труду, – претендуют на власть и результаты чужого труда.

Совмещая эти системы, и, «замещая» национальную элиту элитой еврейской, и получим символ еврейства – Звезду Давида. Это – символ уничтожения гоев, поскольку вытеснение или замещение национальной элиты приводит к разрушению культуры, а, следовательно, и национальных богов, к уничтожению масс. И Божьим этот народ называется постольку, поскольку его основное занятие «втискиваться» .между властью, которая «от Бога», и народом, используя чужой труд на создания ореола славы для своего бога, а, следовательно, и своей культуры.

Сочетание власти иудеев с христианским сознанием масс и культурой невозможно в принципе, поскольку труд нееврея, укрепляя культуру евреев, используется против трудящегося. И не потому, что жиды претендуют на чужую собственность. Собственность – тлен, нормальный человек должен избегать благополучия и отвращать от него своих детей. Они, уничтожая национальную культуру, претендуют на саму жизнь нееврея – он теряет способность к эволюции, а, следовательно, и к жизни.

Иудеи – потенциальные убийцы. Такова их идеология, такова их религия и генетика. Не собственность причина конфликта русских и евреев, она только повод для неприязни. Поэтому звезды царя Давида на православных крестах храма Христа Спасителя – символ победы иудаизма в России и над русским народом с помощью православия.

Мы уже неоднократно указывали на социальную идентичность немецкого фашизма и иудаизма. И в том, и в другом случае инородец – еврей или немец – господин. Славянин – раб. Достигается это, правда, различными способами, поскольку каждый Зверь применяет то оружие, которым располагает. Поэтому Вторая Кошерная война ещё не закончилась. Она окончится тогда, когда будет уничтожен последний Иван. И это уничтожение произойдёт не без участия РПЦ.

Учитывая, что зло – это вовсе не естественный процесс, и что агрессивность иудеев создана искусственно, нельзя пускать на самотёк и борьбу с этим злом. Ведь одно дело, когда человек не отдаёт себе отчёта в своих поступках, ибо не понимает, что творит, и тогда добро в его отношении способно воздействовать на психику. И совсем иное дело, когда зло культивировано и канонизировано. Оно не может быть ликвидировано добрым отношением, поскольку само это отношение воспринимается как признание вины перед агрессором, укрепляя и усиливая его психические аберрации. Если потакать психически больному в его маниях, то он станет начальником психбольницы, и тогда «докторам» мало не покажется.

Попытка совмещения христианства с реальной жизнью привела к катастрофическим результатам в развитии нации. Как отмечал академик Павлов, русский человек «имеет такую слабую мозговую систему, что не способен воспринимать действительность как таковую. Для него существуют только слова. Его условные рефлексы координированы не с действиями, а со словами». Куда ещё могла привести христианская эволюция, если «слово было у Бога и слово было Бог», а материальный мир – глупость?

И это закономерно, поскольку православная культура для русских не опиралась на факт собственной истории, ведущий через соучастие к действию, а на историю чужого народа, которая не затрагивает чувств человека, а потому и воспринимается только как слово, как звук, как выдумка, не подразумевающая за словом поступок. Мы не говорим даже о том, что вербальный вирус, каким является иудаизм и его производные, различно воздействует на различные этнокультурные среды.

Оставим на совести академика оценку слабости мозга за счёт переразвития второй сигнальной системы, отличающей людей от животных, над которыми экспериментировал знаменитый учёный. Но подобная дисфункция различных составляющих единого целого, когда мысль и дух существуют в значительной степени независимо от души и тела, состояние, при котором бытие не вполне определяет сознание, а сознание не пытается реформировать бытие, – не может не сказаться негативно на человеке, обществе и государстве.

Дело даже не в «мозговой системе», а в параличе воли. И православие – одна из причин этой болезни. Вера, отбирая смысл у материальной жизни, убивает эту жизнь. Более определённо: учение Христа полностью блокирует первую сигнальную систему, подавляя инстинкты от полового до национального, – всё, что мы называем волей к жизни. Возможно, это и требуется для избранных монахов, но в массе – это национальное самоубийство. Поэтому Россия «исходит словами», но до реальных дел вряд ли дойдёт. Не случайно «русский язык единственный, в котором воля – это отсутствие препятствий».

Православие, используя авторитет Иисуса Христа, вполне успешно отучило русского человека ценить материальный мир и его отношения, включая труд и саму жизнь, научило ненавидеть свою душу, себя и свою историю. А, изувечив душу и инстинкт, оно лишило человека способности ненавидеть и любить. И оно не привело народ к Богу: то ли дороги не знало, то ли по глупости, то ли умышленно, то ли от собственного безверия и стяжательства. Скорее всего, в той или иной степени присутствуют все перечисленные причины. А судить следует по плодам, но даже это русский человек благодаря христианству делать разучился. Его оценки действительности целиком лежат в вербальной сфере. И если ему говорят, что «жить стало лучше, жить стало веселее», то он действительно полагает, что так оно и есть. А это самая благодатная почва для всяких виртуальных химер-вирусов типа иудо-коммунизма. Россия в этом смысле, действительно, самое слабое звено человеческой цивилизации. Не случайно агрессор ударил именно по нему – это азбука войны.

Церковь заняла свою социально-экономическую нишу в иудейской стае социально-структурных разрушителей, хотя и несёт в себе предпосылки объединения и созидания. Не следовало Господу вручать ключи от мудрости стяжателю, каковым, без сомнения, генетически является христианство вообще. Оно разрушает всё, но в первую очередь – национальные культуры, лишая их морального иммунитета. Ещё раз повторим: никакой интернациональной культуры нет, как и нет человеческой личности вне определённой культуры. Или пока нет, что практически одно и то же.

Глобализация возможна только как глобальная культура, а для этого необходим внешний и постоянный раздражитель из серии «войны миров» или «мирового зла», проистекающий из разделения на мировую элиту и изгоев. Бедные арабы! Впрочем, на исламских террористах поиск «источников зла» не окончится. И на Россию «западоиды» ещё не раз обратят внимание.

Следует признать, что сегодня русской культуры фактически нет. От неё осталось только несколько литературных памятников планетарного масштаба и некоторые генетические особенности психики. То, что мы понимаем под русской культурой – это разновидность культуры еврейской. Поэтому негативное отношение к евреям воспринимается «якобы русскими» крайне болезненно, а оскорбление русских – как нечто отвлечённое, не имеющее отношения к конкретному человеку и его нации. Чтобы быть и оставаться русским, необходимо ежедневно и ежеминутно выдавливать из себя жида. Но и для этого необходима определённая культура. А она невозможна на базе православия. Более 1000 лет опыта – время вполне достаточное, чтобы убедиться в этом. «Не ходите вслед чужих богов», – говорил еврейский бог евреям. И это справедливо для любого народа и в любое время.

В 1601 году католическим священником архимандритом Рагузским Мавро Орбини был закончен труд под названием «Книга Историография початия имене, славы и разширения народа славянского И их Царей и Владетелей под многими именами и со многими Царствами, Королевствами и Провинциями».

Как писал Орбини, славянский «народ озлоблял оружием своим чуть ли не все народы во Вселенной; разорил Перейду; владел Азиею, Африкою, бился с Египтянами и с великим Александром; покорил себе Грецию, Македонию, Иллерическую землю, завладел Моравией, Шленскою землею, Чешскою, Польскою... прошёл во Италию, где многое время воевал против римлян... Наконец, покорив под себя державство Римское, завладел многими их провинциями, разорил Рим, учиня данниками Цесарей Римских, чего во всём свете иной народ не чинивал. Владел Франциею, Англиею и установил державство во Ишпании; овладел лучшими провинциями во Европе... В то время, когда Помпеи Великий воевал против Митридата, царя Понтийского, россияне под предводительством своего государя Тасоваза или Тасия, нанесли сильное поражение Понтийскому царю, будучи союзниками Римского государства...» [Бочаров Л.И., Ефимов Н.И. Заговор против русской истории. М., 1998. С.97,98.] Кто это помнит? Глупец может быть великим... великим глупцом и великим рабом.

Мы забыли и нас заставили забыть очень многое, и, прежде всего, мы забыли себя. А без памяти нет личности, тем более – воли. Человек с чужой памятью и культурой – это суррогатная личность, это нежизнеспособная фальшивка, некачественная подделка под человека, раб. Он раб, даже если ему внушили обратное, и он чувствует себя свободным и великим. Причём не только в России. «На всей гласности Соединённых Штатов тяготеет настоящий страх пред иудеями», – писал Генри Форд. А страх и свобода несовместимы. Страх – состояние раба. Но в России ситуация ещё хуже.

Православие не могло заменить русским их истории и их культуры, поскольку само оно – малая часть истории и культуры совершенно другого народа. «Если бы у Евангелия не было предыстории – то евангельская история выглядела бы случайной импровизацией», – пишет диакон Андрей Кураев. [Диакон Андрей Кураев. Как делают антисемитом. С.69.] Додумай диакон эту мысль до конца, он бы понял, что случайной импровизацией в итоге «многотрудной» деятельности православия стал русский народ.

Всё, что можно было уничтожить – уничтожено; всё, что можно было оболгать – оболгано; всё, что можно было исказить – искажено. Религия евреев уничтожила национальное самосознание русских, заменив его на сознание религиозно-христианское, а христианство уничтожили евреи. Играючи уничтожили, даже не напрягаясь. Ведь это часть их культуры, где они – дома. И они – братья того самого Сына Бога, который есть Бог христиан. Но и они же лютой ненавистью ненавидят и этого Бога, и его последователей, которых они уничтожат не менее неотвратимо, чем самого Бога. И что им помешает сделать это? Не Бог – Он был бессилен защитить даже Своего Сына. Это может только человек.

Диакон Андрей Кураев отмечает, что иудеи, не приняв Спасителя, так и остались со своим «ветхозаветным буквариком». Православие, по мысли диакона, стоит классом выше. Но вот ведь беда: пропустив первый класс, православие не освоило тот самый «букварик», на котором «застрял» иудаизм, а, следовательно, ничего самостоятельно прочесть и понять не в состоянии. Что мы и видим на деле. Оно было и осталось отломанной и засыхающей веткой чужой цивилизации, которую стяжатели так и не сумели привить к древу русской культуры, погубив и то, и другое.

Старый закон – это ложь, а слуги его – слуги дьявола. Да и трактовать закон может только тот, кто его дал, т.е. законодатель, а это не еврей, и не поп, не раввин и не мулла, а Бог. Поэтому всё, что не получено непосредственно от Бога, можно смело выбросить в корзину особенно, если вспомнить, что Тора – еврейское толкование Ветхого Завета, а Талмуд и Шулхан Арух – это толкование толкования. Да и оставшееся (если что-то останется после такой ревизии) – не всё догма. И тот, кто действительно верит в Бога, так и должен относиться к Писанию. Если сомневаетесь – спросите, если навязывают чужое мнение – бегите, принуждают повиноваться – сопротивляйтесь. Раб человека – слуга дьявола. И нравственность – это не страх перед наказанием человеческим, и не страх Божий, а отсутствие страха перед Вечностью.

«Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетённого; защищайте сироту; вступайтесь за вдову» (Ис. 1:16-17). Что это, как не материальная формула совести свободного человека? И это вся религия. «Не жертвы Я хочу (себе – Н.О., жертва Богу – это сделка с Ним), но милости (и бескорыстия по отношению к другим – Н.О.)». Т.е. милость по отношению к другим ценнее жертвы Богу, а самопожертвование ради других – жертва, равная по значимости Иисусу, делающая человека равным Богу. Что здесь непонятно? То, что касается отдельных людей, касается и наций. Бог, кстати, тоже личность соборная, как нация, ибо един в трёх лицах (как минимум) и понимает Себя не столько как Я, сколько как МЫ.

Есть ещё одно, последнее, но самое главное замечание, которое объясняет всё изложенное с иной стороны. Ранее была отмечена схожесть функций горы, пирамиды и церкви. Одна из этих функций – передача свойств покойника, мощи или мумия которого хранится в храме или могиле, его последователям и потомкам. Такой обряд передачи Духа вождей их преемникам существовал не только в Египте, но и во многих народах и религиозных учениях задолго до христианства. Не случайно ещё Пушкин утверждал, что в России любят только мёртвых. Россия – страна Осириса, живущая ожиданием смерти и ей поклоняющаяся.

«Евхаристия» – процедура энергетического каннибализма, где посредством вина и хлеба верующие получают генетическую формулу покойника, над чьими мощами производилась операция приготовления потребляемого продукта. Именно поэтому православные верующие не деградировали так, как это можно было ожидать. Можно предложить православию ещё один вариант работы с мощами: освящение зерна перед посадкой, которое не только повысит урожайность на 25–30%, но и приобщит к Церкви потребителей этого хлеба, правда, без их на то согласия. То же касается и монастырских вин, выдержанных в церковных подвалах.

Человек вообще многое получает из внешней по отношению к нему энергетики, из общего биополя, как правило, национального характера. Т.е., образно выражаясь, он пьёт воду из случайных источников или просто из луж под ногами, многие из которых грязны и заразны. Евхаристия – не только попытка упорядочения процесса утоления жажды, но и передачи верующим духа и генетики покойников, т.е., энергетики хотя и избранных, но евреев, которая передавалась и сохранялась из поколения в поколение от первых апостолов. И дух этот разрушителен для русских даже в созидании. Все православные по духу евреи, даже если они этого не осознают.

Отсюда их последовательная антирусская, антипатриотическая, и, в конечном итоге, антигосударственная позиция, позиция самоотрицания и самоубийства.

Существующая государственно-религиозная система православия автоматически генерирует рабство, культурную деградацию и смерть наций, которые её приняли. Во всяком случае, из культур и наций, исповедовавших христианство в близком к православию виде, не выжила ни одна, правда, соответствующие церкви «спаслись» и духовно нищенствуют до сих пор. Рим, Византия, Россия – этапы этого пути Вечного Стяжателя в христианской одежде. Религия, которая не в состоянии научить человека жить и выживать среди зверей, может только убивать.

«Я совершенно истреблю те народы, среди которых рассеял тебя», – сказал Бог евреям (Иер. 30:11). Церковь приняла эстафету из рук потомков Иакова, ибо считает себя новым народом Израиля. Да и Христос заметил: «Не думайте, что я пришёл нарушить закон или пророков; не нарушить пришёл я, но исполнить». И ведь исполняют,... истребляя совершенно. Кроткие и смиренные, но убийцы и пособники убийц. Новое вино налили в старые фарисейские мехи, и любовь, призванная созидать, стала мощным орудием саморазрушения.

Возможно, русским и необходим свой Моисей, чтобы уйти из еврейского Египта, и «земля обетованная» давно определена – это власть в своём доме; это возможность самим определять свою культуру, а с ней и судьбу, нести за это самоопределение ответственность. Но звёзды Каиафы на храме Христа Спасителя в сочетании со спекулятивной идеологией и составом руководителей РПЦ, открыто свидетельствуют о том, что и последний бастион на пути уродства, разрушения и тьмы, откуда могло начаться возрождение Руси и нации, пал без борьбы. «Как заповедал Мне Отец, так и творю, встаньте, пойдём отсюда».

Предыдущая глава —— Следующая глава

На главную