НОВГОРОД И БАЛТИКА

На тесные связи нового населения Псковской и Новгородской земель со славянской Балтикой указывают многие данные. Удивительным по своей ценности представляется замечание Адама Бременского: «пределы Гамбургского архиепископства… тянутся через [области] приморских склавов до реки Пан - здесь граница нашего диоцеза. Оттуда вплоть до реки Одера обитают вильцы и лютичи. За Одером же, насколько нам известно, обитают помераны. Дальше простирается весьма обширная страна поланов. Говорят, что ее пределы соприкасаются с королевством Руссия. Эта страна представляет собой последнюю и caмую большую область винулов, ей и оканчивается описываемый залив» . На основе данного отрывка можно сделать вывод, что Адам Бременский включал в состав винулов (венедов, в данном сочинении этот термин применяется к балтийским славянам) и население русских земель, примыкающих к Балтийскому морю.

Археологи указывают на аналогии в материальной культуре регионов. Установлено, что вал городища Городка на Маяте (одного из самых ранних поселений культуры сопок) был сооружен в так называемой «перекладной» технике (с использованием бревенчатых накатов), характерной для раннесредневековых славянских городков на территории Польши и Северо-Восточной Германии. Прослеживаются параллели вещевом инвентаре, например, — профилированной лепной керамики VIII-Х вв. поселений Приильменья и истока реки Волхова (например, Псков, Изборск, Новгород и другие), и Северной Польши (нижний горизонт Волина, Колобжега и других поселений), междуречья Эльбы и Одера, в небольшом количестве - Мекленбурга (так называемая фельбергская керамика). Правда, если на Северо-Западе Руси подобная керамика всецело лепная, то на западнославянских территориях она частично сделана на гончарном круге. В первой половине X в., с повсеместным распространением гончарной керамики среди западных славян, в Новгородской земле лепная керамика сменяется гончарной. Последняя также имеет аналогии в западнославянских землях . Неоднократно также в качестве аргументов приводились находки в Ладоге и на Рюриковом городище отдельно стоящих наружных хлебных печей, аналогии которым имеются в польском Поморье (Гданьск, Щецин) , и двушипных втульчатых наконечников стрел, доминирующих среди подобных находок на северо-западе, которые также находят параллели на западнославянских землях, примыкающих к Балтийскому морю.

Результаты анализа берестяных грамот, предпринятого А.А. Зализняком, показали, что еще в XI - XII вв. в наиболее очевидном виде существовал особый древненовгородский диалект, который более чем по 20 признакам отличался от диалекта южной группы восточного славянства: «В целом древненовгородский диалект предстает как сильно обособленный славянский диалект, отличия которого от других восточнославянских диалектов в части случаев восходит к праславянской эпохе. Ряд изоглосс ... связывают его с западнославянскими (особенно с севернолехитскими) и/или с южнославянскими (особенно со словенским)» . Заметная часть этих признаков находит аналогии в языках западных славян, живших в Южной Прибалтике . Косвенным указанием на схожий характер новгородского и полабского языков является также характер ударения, который в полабском, по-видимому, в отличие от других западнославянских языков, но как и в восточнославянских, был свободный.
Языческие имена, которые встречаются в новгородских грамотах и упоминаются в летописях, и которые находят аналогии у полабских и поморских славян. Это многочисленные имена, оканчивающиеся на -ята/-ата и на -хно. Например: Вышата, Жирята, Климята, Малята, Гахно и т.д. Отголоски этих имен сохранились в топонимике края. Например, деревни Жерятки, Жирятка, Жирятки, Жаратка и др., которые происходят от имен Жирятъка (уменьш. к Жирята).

Новгородский список посадников, в своей основе восходящий к Своду 1167 г., открывается именем Гостомысла. Предание о Гостомысле признается большинством исследователей достаточно древним. Обращает на себя внимание принадлежность этого имени к числу балтийско-славянских княжеских имен (ободритский князь Gostomysl; по источнику - Goztomuizli, 884 г.), лапидарность первых фиксаций предания об основателе древнего Новгорода . При этом, большинство древнерусских фиксаций простых личных имен, содержащих основу Гост-, (Гость, Гостило, Гостильць, Гостена и др.), связано преимущественно с северо-западными, новгородскими землями . Материалы новгородского берестяного письма неоднократно фиксируют имена Гостилъ, Гостила, Гостята .
Что же касается топонимики, то, по мнению В.Л. Васильева, «многие топонимы основаны на личных именах общеславянского распространения или по крайней мере заключающих базовые компоненты общеславянского фонда композитных антропонимов, − такие названия доносят до нас черты наддиалектного антропонимического единства праславянского языка, но ничуть не свидетельствуют о заселении Северо-Запада пресловутыми пришельцами издалека − балтийскими, южными и западными славянами» . Однако картографирование ряда форм антропонимов, сделанное В.Л. Васильевым, говорит об обратном, поскольку отражают конечные пункты их распространения.

Действительно, многие древнеславянские сложные антропонимы (от составных имен собственных) лишены региональных черт и, будучи принадлежностью общеславянского антропонимического фонда, маркируют этноязыковое единство древних славян. Но базирующаяся на них новгородская топонимия находит точные соответствия чаще у западных славян, подчеркивая большую выделенность новгородско-западнославянских схождений. Немалое количество таких названий в Новгородской земле говорит о значительной доле развитого праславянского наследия в языке того населения, которое заселило некогда побережья Ильменя, Ловати, Мсты, Шелони, Волхова.

Для примера. Название деревни Гореслава (в волости Гостыничи) происходит от имени Горѣславъ / Гориславъ, которое широко употреблялось в новгородско-псковском ареале (Богуслав Гориславичь, Вячеслав Гориславичь, новгородец Гориславличь). Имя использовалось западными славянами: имена -польское Gorzysław, полаб.-помор. Gorislav, полаб. геогр. Gorezlawe, топонимы полаб. Gorezlawe, откуда нем. Gösslaw и Göslow на северо-востоке Германии, Gorzesław в Польше. Форма ойконима Воибуцкая Гора (деревня Вышневолоцкого уезда, Тверская губерния; ареал сопок) указывает на имя *Воибудъ («будет воином»), не осложненное притяжательной суффиксацией. Данный антропоним имеет аналогии в таких географических названиях, как Wojbądz полабских славян и немецкий Wobbanz – средневековое село на острове Рюген .

Особого внимания заслуживают палеоботанические исследования, проведенные в последние годы в Новгороде, Городище и Поозерье учеными из Кильского университета. Результаты этих работ показали, что набор злаковых культур, распространенных в Новгородской земле в IX—XI вв., был аналогичен ассортименту злаков, культивировавшихся в славянских памятниках южной Балтики (Ольденбург).

Об устойчивых связях Великого Новгорода с южно-балтийским побережьем в Х-ХI вв. свидетельствует сходство сплавов цветных металлов, из которых были сделаны некоторые изделия, исходящие из земель Великого Новгорода и из земель южной Балтики. Черты сходства обнаруживаются и в изготовлении музыкальных инструментов. В частности, конструктивные особенности лировидных гуслей, найденных в Новгороде, Гданьске и Ополе (начиная с X-XI вв.), оказываются идентичными и восходят в единой школе строительства этих музыкальных инструментов.

Русь Балтийская