О РУССКОМ СТИЛЕ-2

2. В новое время на старый лад
XVIII век дает возможность познакомиться с описаниями кулачных боев, сделанных уже самими русскими. По-прежнему их виртуозность весьма относительна, а правила - очень жестоки. Те современные нам авторы, которые пытаются представить стеночный бой как благородную забаву с элементами товарищеской взаимопомощи, отсутствием ударов в голову и категорическим запретом атаковать сбитого с ног - мягко говоря, приукрашивают действительность. Чаще всего стеночные схватки в то время превращались в массовые побоища с использованием ножей, кистеней, коротких дубинок и "заначек" (укрытых в рукавице либо зажатых в кулаке утяжелителей типа медных монет, свинцовых пуль, железных стержней). "Стенка", после которой не оставалось хоть несколько убитых или искалеченных, была редчайшим явлением.
Ставшее в конце XVIII века пословицей правило "лежачего не бьют" впервые было сформулировано в Указе императрицы Екатерины Первой от 1726 года: "Чтобы увечного бою не было б и кто упадет, лежащих никого не били б". Большинство бойцов восприняло этот указ как покушение на свои священные права и прошли десятки лет, прежде чем он стал хоть изредка соблюдаться. Обычно потасовки проходили на том же уровне суровой бескомпромиссности, как во времена Буслаева или Герберштейна. Зато другое правило - "Бей по роже, да не замай одежи" - было выдвинуто "снизу". И оно обычно соблюдалось, так как захваты за одежду чреваты порчей последней. Между тем, одежда для значительной части населения стоила слишком дорого, чтобы можно было позволить рвать ее в каждой баталии.
Практиковались ли контрприемы против оружия, применявшегося в кулачном бою? По сути дела нет. Отсюда такое распространение всевозможных "заначек". Иной раз ими запасались едва ли не все участники "стенки" с обеих сторон! Ни та, ни другая команда не видели иного способа справиться с натиском противника. Техника защиты отсутствовала. Даже в 1863-66гг. В.И.Даль в своем "Толковом словаре живого великорусского языка" приводил примеры использования кистеней в стеночных схватках, утверждая, что к вооруженному кистенем человеку "нет подступа в кулачном бою". Из этого напрашиваются два вывода. Значит, во времена Даля (или в недавнем для него прошлом) стеночные бои проводились не только на кулаках. Кроме того, кистень в опытных руках оружие конечно грозное, однако именно против него возможна масса контрприемов. Во всяком случае, больше, чем против того же ножа. И если уж "подступа нет", значит, отсутствуют сколько-нибудь надежные навыки работы голыми руками против оружия.
Наряду со словесным описанием, в XVIII веке кулачный бой и борьба становятся предметом изображения "народной гравюры" - лубка. Лубочная гравюра предает позы и движения несовершенно, к тому же трудно иной раз угадать, запечатлен на лубке реальный бой или театрализованное представление "дурацких персон" - скоморохов, разыгрывающих шуточные сценки поединков. И все-таки некоторые выводы сделать можно. В основном они подкрепляют сказанное ранее.
Парные поединки вне "стенки" существуют, но они более характерны для борьбы, чем для кулачного боя. В таких поединках участвуют все сословия, вплоть до высших слоев дворянства, причем поддаваться родовитым противникам не принято (хотя и такое случалось, как свидетельствуте самый ранний из "борцовских" лубков, датируемый 1730-м годом). Участие аристократии в борцовских и кулачных поединках было новым являением. В период становления феодализма знать не только не участвовала в подобных забавах, но и вообще пренебрегала безоружными единоборствами. Нет о них сведений ни в "Поучении Владимира Мономаха детям", ни в других источниках. Охота, верховая езда, упражнения с оружием - но только не борьба и не кулачный бой, даже с людьми своего круга, не то что с простонародьем.
В кулачных боях удар наносился, помимо костяшек передней части кулака, еще и нижней его частью (при размахе сверху) и внутренней (при движении руки сбоку). Любопытно отметить, что подобная техника сохранялась до XX века. Когда незадолго до революции 17 года молодой В.Набоков (будущий знаменитый писатель) состязался со своими сверстниками, привычными к кулачным боям, его обвинили в англомании - на том основании, что он бил лишь передней, а не внутреней или нижней частью кулака. Только победа помогла ему доказать, что он использует технику английского бокса вследствие ее эффективности, а не из преклонения перед надменными британцами...
Подбивы и зацепы ног (пресловутый "удар с носка") сохранились и в кулачном бою и в борьбе. Арсенал их был весьма ограничен, но все равно умение проводить хотя бы некоторые подсечки считалось верхом совершенства, доступным далеко не каждому бойцу. По-прежнему мало распространена (хотя уже и не осуждалась) высокая меткость ударов, позволяющаяа работать по уязвимым зонам. Однако список их сузился еще больше, например удар ниже пояса стал менее популярным. А главными действующими факторами остаются, как и прежде, физическая сила и выносливость.
Все это можно выяснить не только посредством анализа лубков, но и по запискам современников - их письмам, мемуарам, бытовым описаниям. Некоторую дополнительную информацию дают также подписи к самим лубкам, но к ним надо относится с большей осторожностью, чем к картинкам, поскольку выдержаны они в нарочито скабрезном духе. И если тексты типа "хочешь сделать дураком - бей в глаз кулаком" еще можно с большой натяжкой трактовать как рекомендацию работы "по зрению", то регулярно встречающаяся на лубках фраза "встали до драки, разбивают друг другу сраки" едва ли указывает на самые популярные удары.
С ростом цивилизованности российского дворянства оно постепенно стало отходить от участия и в стеночных боях, и в парных поединках. Сама возможность состязания барина с мужиком, да еще с угрозой оказаться побежденным, начала считаться "неприличной". Дольше сохранялось участие дворян в борьбе, но и там они постепенно перешли в разряд "спонсоров" и "болельщиков". Тем не менее, были исключения, потверждающие общее правило. Речь идет о двух носителях графского титула - Алексее Орлове (1737-1808) и Федоре Ростопчине (1763-1826) - достигших чемпионских высот в конце XVIII века именно в кулачном бою.
Правда, о графе Орлове поговаривали, будто он получил подготовку в области английского бокса. Дело в том, что его военная карьера проходила в тесном контакте с английским морякам, в те годы (1760-70-ые) буквально помешанными на боксе. А участие в стеночных боях он начал принимать лишь с 38-летнего возраста, по окончании военной карьеры. Но я не собираюсь настаивать на этой версии хотя бы потому, что достоверные данные насчет боксерской подготовки графа Орлова отсутствуют. Кроме того, он в ней, скорее всего, и не нуждался. По крайней мере для того, чтобы побеждать стеночников. Ведь его рост составлял 203см(!), а вес - свыше 150кг, и отнюдь не за счет жира! Для восемнадцатого века, когда люди были в своей массе намного ниже, чем сейчас, это просто феноменальные данные. При хорошо поставленном ударе и значительно большей, чем у деревенских стеночников, общей культуре движений (хотя бы потому, что Орлов обучался совершенно обязательному для людей его круга фехтованию), такой "супертяжеловес" был поистине непобедим в бою. Что же касается графа Ф.Ростопчина, то владение им техникой английского бокса - точно установленный факт.
Нельзя не отметить в этой связи очередную легенду. Графу Орлову приписывается умение убивать быка одним ударом кулака. Автора смущало подобное "предвосхищение подвигов Оямы", но поскольку о нем писали современники Пушкина, для которых времена Орлова являлись недавним прошлым, приходилось верить. И лишь недавно мне удалось найти воспоминания людей, лично знавших А.Орлова. Там говорилось, что граф действительно убивал быка одним ударом, но не кулака, а сабли!
В XVIII веке могли появиться уже не только "народные", но и вполне профессиональные зарисовки кулачных боев русскими худодниками. К сожалению, не появились, во всяком случае не дошли до нас. А вот в XIX столетии они известны в количестве нескольких десятков. До 1800 года сохранились только зарисовки иностранцев.
Все они потверждают нашу концепцию русского кулачного боя как единоборства вполне серьезного, но к боевому ИСКУССТВУ даже не приближающегося. Да, стойки открытые, но это вынужденная мера, связанная с неумением осуществлять качественную защиту и, по-видимому, с отсутствием понимания ее необходимости. Бойцы очень мало осведомлены о том, что может натворить при попадании в "уяхвимую точку" по-настоящему квалифицированный удар. Кроме того, в народном кулачном бою имеет место весьма своеобразное представление о доблести: высшая заслуга измеряется количеством полученных травм!
Что до "расслабленности", которую нынешние создатели стилей "а-ля рюсс" считают достоинством, позволяющим, якобы, избегать ударов, то ее тем больше, чем ниже профессионализм рисунка. То же самое, кстати, характерно и для изображений английского бокса. На так называемых "народных картинках" (очень близких к лубкам) боксеры тоже открыты и расслаблены. А на более квалифицированных рисунках (нередко изображающих тех же самых людей в тех же самых матчах!) у них гораздо более "собранные" и "закрытые" стойки. Увидеть в лубочных картинках что-то иное можно только при очень большом желании. Такое желание, конечно, есть у А.Грунтовского, когда он комментирует литогравюру Корнеева по рисунку Гейслера (а не наоборот, как утверждает Грунтовский), что "характер борьбы и реакция зрителей - все говорит за то, что это борьба, а не драка, как переведено с немецкого" (стр.156). Увы, первоисточник не дает оснований для подобного вывода. Зрители действительно не спешат разнимать участников, но именно потому, что они на сей раз дерутся всерьез.
Бои "по правилам" имели место в двух случаях. Во-первых, по категорическому требоваию "спонсора" (А.Орлова, Ф.Ростопчина, М.Лермонтова и других), четко определявших место, время и условия боя. Во-вторых, при "внутриобщинных" крестьянских состязаниях. Это в самом деле очень интересное явление, но не с боевой, а с историко-этнографической точки зрения. Их всеобщность, массовость и регламентированность заставляют думать, что данное "мероприятие" восходит к древней эпохе "мужских союзов". На эту версию работает возрастное деление (подростки начинают бой, молодежь продолжает, "бородачи" включаются последними), специальная терминология, общественный контроль за соблюдением правил (самосуд над нарушителями, равно как и над отказывающимися выходить на общий бой; последний акт стал уже символическим и обычно сводился к денежному штрафу). Однако с древних времен наследовалась скорее идей воинского союза, чем конкретные боевые приемы.
К тому же надо учесть, что во время "межобщинных" схваток (тех самых, что происходили на льду рек, разделяющих две смежные территории) большой виртуозности не наблюдалось. А вот значительно меньшая сдержанность правилами - повсеместно. Тут были и добивающие удары по лежачим, и "заначки", и даже приглашение оплачиваемых профессионалов. Таких профессиональных кулачников везде в России называли "голиаты" (народное произношение имени библейского великана Голиафа). Судя по дошедшим до нас описаниям они вполне оправдывали свое прозвище: природная крепость телосложения, малая чувствительность к ударам, грубая сила и очень бедная техника.
В "стенке" голиаты играли решающую роль. Но против российских же мастеров, знакомых с более развитыми системами (типа английского бокса или японского дзю-дзюцу) их мастерство не срабатывало. Не могло оно сработать и против группы нападающих всерьез бандитов, а тем более - против холодного оружия в сколько-нибудь умелых руках. Именно такого "голиата" изобразил скульптор М.Г.Крылов в статуе русского кулачного бойца. Правда, его "костюм" он переосмыслил в традициях академизма (попросту говоря, вылепил обнаженным), но вряд ли изменил стойку.
Надо сказать, что автору довелось испытать довольно неприятное чувство. Работая над своей книгой, я проштудировал практически все издания XVIII-XIX и начала XX века, повествующие сколько-нибудь подробно о кулачных боях в России (их, к сожалению, не так уж и много), Поэтому мне не составляет теперь труда вспомнить, откуда взята в любой современной книге та или иная цитата или иллюстрация, даже если источник при этом не указан (а он, как правило, не указан).
Так вот, неприятное чувство вызвано тем, что НИ ОДИН из современных исследователей, затрагивающих в своих публикациях историю кулачных боев, не избежал соблазна "улучшить" приводимые им цитаты, чтобы создать русским кулачникам более благородный имидж, чем это следует из первоисточника. А ведь я имею в виду не новоявленных "основателей" псевдорусских боевых школ (какой с них может быть спрос, если их "творчество" полностью основано на фальсификациях), но вполне серьезных авторов - таких, как И.Алтухов, М.Лукашев, Е.Смирнов, В.Таймазов, А.Трапезников, Г.Шатков... Все они знакомы с боевыми искусствами не понаслышке; все они дают в своих книгах ценные сведения о развитии воинских и спортивных единоборств. Но как только речь заходит о русском кулачном бое или о русской борьбе - им словно отказывает научная добросовестность.
Приведу в качестве примера один из образцов такого "улучшения" старинного первоисточника. Из книги в книгу кочует рассказ о знаменитом московском кулачнике конца XVIII - начале XIX века Семене Трещале. Он, якобы, прославился тем, что мог вышибать из печи изразец (т.е. сбивать с нее ударом облицовочную плитку). У непредвзятого читателя сами условия демонстрации сразу вызовут подозрения: зачем же печки портить? Однако, в отличие от петровского гренадера (либо гвардейца) из рукописи Нартова, Семен Трещала - вполне реальная личность. И вышибать изразец из печи ему действительно пришлось. Правда, только один раз в жизни (точнее, в ее последние мгновения) и отнюдь не по своей воле.
Данный эпизод точно изложен в уголовном деле, заведенном по факту события. Во время игры в биллиард, в котоорй участвовал Семен, его обвинили в мошенничестве. Спор быстро перерос в драку. Профессиональный кулачный боец нанес своему оскорбителю потрясающий по силе удар. Но тот пригнулся, и удар угодил в печь, отколов от нее изразцовую плитку. Вряд ли на этом основании можно утверждать, что Трещала "умел" выбивать изразцы (тем более, что изразцовая плитка заметно прочнее кафельной, да и крепилась она на печи добросовестно). Тем более нельзя говорить, что именно этим он прославился. Пока Семен приходил в себя от последствий неудачного удара, противник нанес ему ответный удар в висок (утверждал, что кулаком, но вполне возможно, что кием) и убил знаменитого кулачника наповал!
В 1821 году поэт А.С.Пушкин вместе с князем А.И.Долгоруким наблюдал состязаиня по молдавской борьбе тринтэ-дряптэ (современное название "трынта"). Князь оставил в связи с увиденным следующее воспоминание: "Не видел я (здешних) кулачных боев, но уверен, что эта забава должна быть гораздо предпочтительнее нашей российской потехи. Здесь одна ловкость, гибкость и проворство дают победу!" Иными словами, в русском кулачном бою перечисленные качества отсутствовали.
К сожалению, именно таким был он на Руси. Условность - часто, чреватая кровопролитием серьезность - тоже часто. А вот высокое техническое и тактическое совершенство - очень, очень редкое, причем, обычно, на личном, а не на системном уровне. Да к тому же при наличии контакта с одной из развитых зарубежных школ. "Дядька Китаев" - достаточно типичный пример.

Источник: http://combatmachine.tripod.com/kempo_r.htm

12.09.2009

Комментарии