РУССКОЕ ВРЕМЯИСЧЕСЛЕНИЕ

Система времяисчисления, которая существовала у разных народов, как считает доктор исторических наук, профессор Р. Симонов, — чрезвычайно интересная тема. Однако вопрос о том, каким был календарь восточных славян, до сих пор остается открытым. Автор статьи «Солнечное коло» выдвигает оригинальную гипотезу о том, что он был упорядочен принципиально иначе, чем современный календарь с семидневной неделей и двенадцатью месяцами. По мнению Валерия Байдина, в IV—X веках в языческой неделе было 9 дней, а в месяцах — 40. Эти модули, конечно же, должны отразиться в счете.

И действительно, счет сороками и девяностами дожил до XVI века, о чем, например, писал немецкий дипломат С. Герберштейн, посетивший Московию в то время. В. Байдин приводит убедительную систему доказательств археологического и лингвистического характера. Его реконструкция древнерусского календаря VIII—X веков интересна для самого широкого круга читателей.

«Встарь вели счет у нас сороками и девяностами», — этой поговорке, приведенной в Словаре В. Даля, вполне соответствует другая, не менее характерная: «Что девять сороков, что четыре девяноста — одно». Следы отразившейся здесь счетной традиции представляют немалый интерес, поскольку ее истоки восходят к далекой древности, к дохристианскому солнечному календарю. Историческая наука давно доказала существование у восточных славян солнечного летосчисления. Однако до сих пор остается неясным, каково же было устройство древнего календаря. Предлагаемая реконструкция, как и предпринимавшиеся ранее, разумеется, не претендует на окончательность: это всего лишь одна из фаз работы, связанной с систематизацией и осмыслением имеющихся знаний.
Даже при беглом взгляде понятно, что «девять сороков» или «четыре девяноста» по архаическому календарю составляют 360 и равняются числу дней в году Древнего мира. Эта система счета была распространена у многих народов. (Возможно, именно отсюда идут и деление круга на 360° и древневавилонская шестидесятеричная система счисления.)

Славяне, по-видимому, унаследовали древнеевропейскую традицию счета: в ней отличие от обыденного, десятеричного, счет «сороками», «девяностами» и «девятами» являлся священным.

Если в древнем Риме «календы» — близкие к времени новолуний начальные дни каждого месяца — были связаны с лунным счетом дней и дали название современному «календарю», то у восточных славян слова «круг», «коло» имели прямое отношение к годовому летосчислению — «коловращению» солнца и, разумеется, к религиозным верованиям. Основой этих верований был первоначальный монотеизм — культ природных стихий, обожествление «сияющего неба» и Солнца. Верховное божество выступало на протяжении веков под разными именами: Сварог, Световид, Хоре, Бог, Даждь-бог, Перун... Создававшиеся под открытым небом, часто на вершинах холмов, славянские круговые святилища имели явное календарное предназначение (их форма является тому подтверждением), а членение круга на 2, 4, 8 правильных частей с ориентацией по сторонам света отражало деление года по солнечным фазам. Такое деление было известно индоевропейцам уже с эпохи неолита и сохранилось в «мегалитических обсерваториях» IV—III тысячелетий до P. X. До самого недавнего времени следы этого древнейшего календаря сохраняли жители местности Лима на северо-востоке Албании — они делили год на восемь 45-дневных периодов.

Если для определения дней солнцеворотов и равноденствий на северо-западе Европы (Англия, Шотландия, Нормандия) издревле использовали гигантские каменные кромлехи, то на почти лишенном камня лесистом востоке континента этой цели служили земляные святилища, например, Перынское (IX—X веков) под Новгородом и Збручское (VIII—IX веков) в верховьях Днестра. Археолог В. Седов так описывает открытое им в 1952 году Перынское святилище: это был круг, окруженный рвом, точно в центре круга находилась яма от столба, а ров имел «восемь дугообразных выступов, расположенных правильно и симметрично. В каждом таком выступе на дне рва разжигали ритуальный костер, а в одном из них, восточном, судя по количеству углей и прокаленности материка, горел «неугасимый огонь». Все остальные костры также были ориентированы строго по сторонам света. Центральный столб позволял, подобно гномону древних греков, определять по углу падения и длине тени от Солнца фазы его годового и дневного движения.

Весьма вероятно, что восьмичастное деление годового круга отразилось в индоевропейском названии числа «восемь» (okto(u)), которое, по мнению известного лингвиста М. Фасмера, соответствует «двойственному числу» числительного «четыре» и «свидетельствует о древнем четверичном счете». Очевидно, в качестве культового наряду с обычным «пальцевым» счетом (пятерично-десятеричным) существовал четверично-восьмеричный счет. В большинстве индоевропейских языков праформа newos является общей для слов «новый» и «девять». Исключение составляют лишь славянские и балтийские языки, в которых основа для числительного «девять» другая: видимо, праславянами число devet воспринималось не как «новое», а как «посвященное небу, Богу», о чем говорит его сближение с индоевропейским корнем deiuo «небесный, сияющий, божественный», ставшим истоком позднейших слов, относимых к понятию «Бог»: латинское Deus, греческое Deos, славянские — «Дый», «Дивный».

Это предположение подтверждается широким распространением в Евразии почитания священной девятки, что было связано более всего с религиозными мифами и обрядами: «навагва» — 9 предков и первых жертвователей у древних индусов, 9 муз у эллинов, 9 миров и корней мирового древа у скандинавов, 9 ипостасей литовского Перкунаса; известно особое значение числа девять и в шаманской космологии. Необычайно широко почитание девятки представлено в культуре восточных славян, где возник даже особый девятеричный счет — священная мера мифологического времени и пространства. Если допустить, что в календарной практике славян произошел переход от восьмерицы к девятерице дней и от восьмичастного к девятичастному делению года, то в святилище перынского типа такая смена ритма оказалась бы совершенно естественной: она предполагалась уже самим существованием центрального, девятого элемента конструкции. Но, по-видимому, на начальном этапе девятый день солнечной недели вовсе изымался из счета, как посвящаемый небесному Божеству. Все вместе «девятые» дни составляли в таком календаре ровно сорок дней, то есть девятую часть года. Это, быть может, и являлось той древней «девятиной» — священной частью годового времени и самой человеческой жизни, отдаваемой в жертву Богу. Нетрудно заметить, что всего в году насчитывалось сорок девятидневных недель, а оставшиеся пять дней, как и во многих иных древних календарях, учитывались отдельно.

Но как же практически велся счет дней в святилищах такого типа? Поскольку один — восточный костер горел постоянно, день, когда все остальные огни были погашены, считался первым (см. схему 1, положение 1—1). На второй день зажигался следующий по ходу Солнца костер, а первый продолжал гореть (положение 1—2), подобное чередование длилось в течение восьми дней (до положения 1— 8). На девятый день зажигались все восемь костров сразу, что символически означало и жертвенное «всесожжение» небу и само «сияющее небо» — «диво» славян или deiuo индоевропейцев.

Схема (1) обрядового счета дней девятидневной недели в святилище

Солнечный календарь позволяет понять, почему в Древней Руси наряду с «девятой» особо почиталось число сорок. Свое название оно сохраняло и в христианскую эпоху, вытеснив книжное «четыредесять». Едва ли не главной причиной этого была казавшаяся удивительной сочетаемость числа сорок, при календарном счете года в 360 дней, со священной девяткой. Сочетались и варианты этих двух чисел кратные десяти: девяносто и четыре. Девяносто дней составляли счетную четверть («четь») года и почти точно отмечали наступление одной солнечной фазы вслед за другой.

Отсюда особое значение и этого числа, также удержапшего свое старое название «девяносто» в отличие от церковно-славянского «девятьдесять».

Наряду с девятинами период в сорок дней получил у славян значение священного обрядового срока, что было закреплено и в языке: слово «сорок», по-видимому, является лишь поздней, возникшей в XIII веке, русской разновидностью общеславянского sъrокъ — «срок, зарок, завет, соглашение, знак». Вне сомнения, сорокадневный священный период был хорошо известен еще в Древнем мире. Эта традиция восходит к погребальным культам Египта, сорок дней и сорок лет считались временем «приуготовления» (очищения, жертвы, испытания) в Библии и Коране. Сорок, как число полноты, совершенного множества, встречается не только в славянском, но и в армянском, тюркском, монгольском эпосах. Следы почитания числа «сорок» имеются в архаическом счете двадцатками (полусороками) у французов и англичан.

Но как же совмещался счет годового времени «сороками и девяностами» с восьмичастной конструкцией славянских святилищ-календарей? Поскольку в солнечном календаре должны были отмечаться четыре годовые фазы Солнца, для их определения вводился счет «девяностами» и лишь внутри каждого такого периода располагались циклы в 40 и 9 дней. При этом нарушалась строгая симметрия древнего календаря, имевшего восемь равных частей по 45 дней, и вводилась новая, более сложная ритмика: к двум «сорокам», следующим подряд, добавлялась одна «девята», что равнялось 89-ти дням, последний, девяностый, был днем праздника, совпадавшего с наступлением очередной солнечной фазы.

Очевидно, «девятый», священный «срок» года лишь постепенно составлялся на протяжении всего солнечного круга. Можно сделать вывод, что после отказа от прежнего восьмичастного солнечного года астрономический календарь индоевропейцев начал превращаться в обрядовый, а древняя наблюдательная астрономия постепенно заменялась вычислительной, сугубо ритуальной: не отсюда ли родство древнерусских понятий «считать» и «почитать», соединившихся в слове «чести»? Для славянских племен, оказавшихся на бескрайних равнинах северо-востока Европы, в зоне повышенной облачности и скрытой линии горизонта, переход к такому календарю был, наверное, неизбежен и начался он, судя по данным астрономии, в IV веке.

Ритмическая структура древнего солнечного календаря подтверждается, как это ни странно, Юлианским церковным календарем и связанными с ним народно-церковными средневековыми месяцесловами, святцами. В расположении важнейших христианских праздников, не связанных с подвижной лунно-солнечной пасхалией, наблюдается такое же чередование 40-дневных и 9-дневных периодов (см. схему 2). Если точками отсчета брать астрономические дни равноденствий и солнцеворотов (по состоянию на IV век), то с ритмическим модулем 40-40-9-1 внутри каждой четверти года совпадут даты более двух третей непереходных двунадесятых и великих церковных праздников, что не может быть случайностью.

Схема 2. Реконструкция восточнославянского солнечного календаря (IV—X века). Деление его на восемь основных частей связано с годовыми фазами Солнца, днями равноденствий и солнцестояний. На схеме звездочкой * помечен «Велик(о)день» — предположительно особый дополнительный период, который отмечался в дни летнего солнцестояния. Впоследствии словом *Велик(о)день» стали называть главный христианский праздник — Пасху.

Обратимся к схеме реконструкции годового круга восточнославянских празднеств. Если в церковном, поделенном на 12 месяцев, календаре насчитывалось «дванадесять» важнейших праздников, то в дохристианском таковых было девять, по числу солнечных «сроков». Одним из свидетельств тому является русская счетная поговорка: «Един Бог, два тавля Моисеевых, три патриарха на земле... ВОСЕМЬ КРУГОВ СОЛНЕЧНЫХ, ДЕВЯТЬ В ГОДУ РАДОСТЕЙ (выделено автором), десять Божиих заповедей...» и т. д. Каковы же были, хотя бы по названию, эти «радости», когда они отмечались восточными славянами?

Естественно предположить, что восемь из них оказывались приурочены к четырем фазам и четырем полуфазам Солнца. Самыми главными, несомненно, являлись таинства Купалы — летнего солнцеворота 22 июня (в настоящей статье все даты приводятся по новому стилю, почти совпадающему с астрономическими датами «староюлианского» и древнего солнечного календаря). Вторым по значению и сходным по смыслу был праздник зимнего солнцеворота 22 декабря — Коляда.

Эти праздники являлись вершинами многодневных летних и зимних солнцестояний. Далеко не сразу они стали восприниматься как начало нового солнечного круга: в древности не существовало современного понятия «новый год», время было циклично, как и движение Солнца. Например, в дни Коляды славяне отмечали начало всемирного «небесного рассвета», древний возглас «Овсень-Таусень», повторяемый на разные лады, означал именно «рассвет», как и родственное греческое слово Eos, буквально «утренняя заря», или латышское aust «рассветать». К тому же слово «новолетие» позволяет думать, что летом славяне также отмечали новый год. Но вновь оговоримся: выражение «новый год» изначально относилось к другому славянскому празднеству — дню весеннего равноденствия. Праславянское godъ точно отражает древнейшее понимание этого события как наступления «годного» для сельских работ времени.

Восточнославянские названия праздников весеннего и осеннего равноденствий не сохранились, восстановить их можно лишь предположительно. Основанием для реконструкции могли бы стать украинские, восходящие к праславянским, названия марта «березень» и сентября «вересень». Не исключено, что до принятия церковнославянского термина «равноденствие» (калька с греческого) существовало его древнеславянское наименование, связанное с понятием солнечного «поворота» — «вересеня» (или «веретеня»?), его можно сблизить по смыслу со словенским названием октября obrocnik, т. е. «поворотный» месяц. Слово «вересень», очевидно, удержалось для названия осеннего праздника и следующего за ним 40-дневного периода. Весеннее равноденствие и соответствующий «срок» стали называть иначе: в «Словаре древнерусского языка» И. Срезневский привел одно из архаичных названий апреля брезозоръ. Оно состоит из двух частей: индоевропейской основы braz/brez (откуда древнерусское брезгъ «рассвет») и славянского корня зор, связанного со словами възоръ, зрети (смотреть). По смыслу — это «время созерцания рассвета», что может быть отнесено к обряду встречи Солнца в день весеннего равноденствия. Позже это слово превратилось в березозолъ и стало истолковываться как «время заготовки березовой золы», что вряд ли имело календарно-обрядовое значение в жизни славян.

Четыре древнеславянских празднества, отмечавших «осьмины» года, как уже говорилось, были перенесены с 45-го на 40-й день после соответствующей фазы Солнца. По-видимому, такой перенос произошел и у других европейских народов. Например, в календаре католической церкви сохранились имеющие явное народное происхождение праздники «День усопших» (латинское Defuncti) 2 ноября и «Свечи» (латинское Candelae) 2 февраля. В «Солнечном коле» им могли бы соответствовать названия «Деды» (если принять во внимание польско-белорусские Дзяды) или «Родители», «Родителевы помины» 2 ноября, а также сохранивший общеевропейское название праздник «Свечи» («Свечник»), правда, он должен был отмечаться не 2-го, а 1-го февраля, ровно на 40-й день после зимнего солнцеворота. После принятия христианства праздник «Свечей» на Руси был заменен Сретением (2 февраля), а праздник «Родители», «Деды» в XIV веке сделан переходным и приурочен к ближайшей субботе перед днем памяти 26 октября св. Димитрия Солунского — «Димитриевская родительская суббота».

Следы двух других «промежуточных» праздников почти не сохранились. Календарная схема позволяет определить лишь их даты: спустя один «срок» после весеннего равноденствия, то есть 1 мая, и через 40 дней после Купалы и дополнительных пяти дней «конца года», то есть 5 августа. Попытаемся, пусть гипотетически, предположить, что 1 мая славяне отмечали древнюю Радоницу — праздник весеннего возрождения. Он не был подвижным. Не потому ли часть его обрядности была перенесена позже на «Егорьев день» 23 апреля (за девять суток до 1 мая)? Пасхальный цикл церковного календаря со временем стер из народной памяти почти все следы радоничных торжеств. Теперь Радоницей называют лишь день поминовения умерших, отмечаемый через одну девятину после Пасхи, но в XIX веке еще помнили и другое его название «Красная (Кресная) Горка», объясняемое древними представлениями о таинственном «кресении», воскресении душ умерших. Видимо, прежде Радоница начинала очередной 40-дневный «срок», называвшийся «крёсень» и подводивший 22 июня к летнему таинству Крёса — возрождения Солнца и священного огня купальского костра.

Праздник, приходившийся на 5 августа, также предварял очередные солнечные сороки. Как же он назывался? Быть может, подобно месяцу зареву — Зари? В древности это слово означало «сильное желание, страсть», оно родственно глаголу «зариться» — «распаляться, возбуждать, сильно желать». В. Даль приводит выражения «девка призарила парня», «приходить в зари». Очевидно, в суровую древнюю эпоху, когда во имя выживания рода брачные связи жестко регулировались общиной, праздник Зари открывал пору предсвадебных «игрищ» и «гуляний» молодежи. В это же время, с наступлением месяца зарева, расцветал любисток — излюбленный цветок девичьих любовных заговоров и гаданий, носивший и другое название — «зоря».

Все восемь годовых праздников «Солнечного кола» либо начинали, либо завершали определенный «срок», часто давая ему смысл и название. Неясным остается, что же представлял собою девятый праздник, та самая «девятая радость» народной поговорки. Быть может, это был отмечавшийся во время долгого летнего «солнцестояния» священный конец года — древний славянский Великодень, тот первоначальный «праздников праздник», когда в течение нескольких дней соединялись вместе все годовые праздники Солнца, почти не заходящего в этот период в землях восточных славян?..

Отношение древних народов к праздникам, которые являлись почитаемыми «таинствами», требовало обрядового очищения и особого предпраздничного посвящения, а после праздника, судя по всему, и совершения оберегающих и благодарственных обрядов. У восточных славян длительность этих культовых действ, словно обрамлявших каждый праздник, равнялась одной девятидневной неделе. В свою очередь, начала или завершения таких периодов сами могли стать праздничными, почитаемыми днями. Нечто подобное было и у других европейских народов: 9 дней длились обряды посвящения в элевсинских мистериях греков, таким же был срок почитания древними римлянами душ предков (Манов), у римлян имелось даже особое божество девятого дня жизни младенца — Нундина, с помощью «девятидневок» (нундин) они определяли календарные даты дней торговли и пр.

Опираясь на реконструкцию солнечного календаря, можно предположить, что слово «святы», у белорусов и украинцев до сих пор означающее «праздник», а у русских сохранившееся в уменьшительном «святки», прежде означало именно «посвящение» — девятидневные обряды приготовления всех членов общины к грядущим таинствам. Дольше всего следы таких «свят-посвящений» сохранялись перед двумя важнейшими празднествами: Купалой («зеленые святки») и Колядой («зимние святки»). Нечто подобное, видимо, имело место и перед обоими равноденствиями. В таком случае эти четыре «посвятительные» девятины вместе с днями самих празднеств составляли уже упоминавшийся «девятый» годовой «срок» — особое, «освященное» время года (не имевшее своего названия). С меньшей уверенностью можно говорить о существовании подобных подготовительных девятин перед четырьмя «промежуточными» праздниками, а также девятин оберегов и благодарений после всех восьми годовых празднеств. Правда, одним из аргументов в пользу существования этого обычая может служить неожиданное и довольно точное совпадение крайних дат таких девятин по «Солнечному колу» с датами целого ряда православных праздников (см. схему 2): их взаимное расхождение не превышает 2— 3 дней.

Отдельным, хотя и весьма проблематичным вопросом является реконструкция названий солнечных «сроков». При всем пестром разбросе славянских народных названий месяцев среди них можно выделить два смысловых ряда, следы, по сути, двух разных календарей: лунного и солнечного (см. таблицу). Одна группа Названий имеет явно земной, природно-земледельческий характер: студен(ь), снежен (ь), лютый, сухий, травен(ь), цветень, червен, липень, серпень и т. д. Другая группа этимологически связана со светосолнечной символикой языка и культовой терминологией (просинец, свечень, брезозор, кресень, зарев, вересень, корочень). Именно в ней оказалось более всего потерь и позднейших искажений. Видимо, в христианскую эпоху часть названий «Солнечного кола» была забыта или перенесена на новые, «лунные» месяцы. Но часть из них еще в эпоху общеславянского языкового единства, сохранявшегося в какой-то мере до конца I тысячелетия н. э., была переосмыслена с позиций сельского трудового года: например, древний свечень был превращен в «сечень» (от «сечь сучья»).

Сразу после Велик(о)дня наступал «срок», название которого было полностью утеряно. Оно восстанавливается предположительно в форме ярь/яр или близкой к ней «жар» как архаическое название «нового года»: праславянская основа jarъ в значении «год» родственна авестийскому уаче, греческому oros, готскому jer. По В. Далю, старое значение слова «жаръ» — это «пора летнего зноя, межень... июль, иногда с прибавкой первой половины августа или последней июня». Нетрудно заметить, что «жары» совпадали со временем того «срока» по «Солнечному колу», который длился от 26 июня до 4 августа. Это было самое жаркое, «ярое» время года, период «ярения» — наивысшей силы земли, растений, животных, человека; «ярью», «яриной» называли на Руси «тук, растительную силу почвы».

Когда же и кем было создано «Солнечное коло» восточных славян, вряд ли существовавшее в том идеальном, целостном виде, который представляет настоящая реконструкция? На этот вопрос нельзя ответить определенно: слишком глубоко в индоевропейское прошлое уходят его корни. Из-за постепенности развития датировать можно, пожалуй, лишь завершающий этап оформления этого древнего календаря на восточнославянской почве, в IV—X веках, в новых условиях Северо-Восточной Европы, когда происходило заселение славянами этих областей. Под влиянием религиозных идей балканского, иранского, германского, а затем иудейского и христианского происхождения в эту эпоху «русская вера» стала постепенно принимать черты «предхристианства». «Солнечное коло» находилось в самой сердцевине начавшегося процесса, и временем его окончательного оформления, были, очевидно, VIII—X века. При этом не могло не обнаружиться разительное сходство ритмической конструкции церковного и языческого календарей. Наиболее разумное объяснение этого факта — существование у них общей древнеевропейской календарно-обрядовой традиции, связанной с архаичным солнечным календарем.

Церковь при создании своего календаря вовсе не стремилась отбросить «языческое наследие». В переосмысленном виде она приняла его вместе с архитектурой базилик, священными орнаментами, античной гимнографией и классической философией. Именно эту проповедь византийской веры, облеченную в высшие формы древней культуры, и восприняла во время крещения Русь. К концу тысячелетия священное слово превратилось для славян в священную книгу, знак — в икону, святилище — в церковный храм, а «Солнечное коло» — в христианский календарь.

РУСЬ БЫЛИННАЯ

Источник: http://slavyanskaya-kultura.ru