ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКОЙ ДРУЖИНЫ

Князь и княжеская дружина, наряду с городским вечем олицетворяли собой важнейшие государственные институты Киевской Руси. От того, на чем базировались и как складывались их отношения во многом зависела как стабильность и эффективность самого государства, так и возможные пути дальнейшего развития русских земель. Несмотря на всю 'очевидность' этих отношений остановимся на них более подробно.

Прежде всего нас будут интересовать вопросы, связанные со статусом самой дружины, ее численным и качественным составом, структурой и механизмами взаимного влияния князя и дружины. Это тем более актуально, что, подводя итог обзору изучения древнерусской дружины, А.А. Горский отмечал:

'Можно констатировать, что не вызывающими расхождения представляются положения о делении дружины на две основные части - старшую дружину и младшую дружину, о наименовании в источниках членов старшей дружины боярами, об 'оседании дружины на землю' - превращении дружинников в частных землевладельцев, об активном участии дружины в деятельности аппарата управления. В то же время спорными остаются вопросы о времени возникновения института дружины, об отношении дружины к процессу складывания системы феодальной земельной собственности, о времени возникновения вотчин у дружинников, о соотношении роли дружинной и неслужилой знати в процессе генезиса феодализма, о распространении на последнюю термина 'боярин', о соотношении категорий внутри младшей дружины'.

Происхождение дружины.

Когда и как появляется дружина у восточных славян, мы, вероятно, никогда не узнаем. О происхождении дружины можно лишь догадываться. Основываясь на косвенных данных и аналогиях. Обычно когда речь заходит о подобных вопросах, привлекают ранние свидетельства о дружинах древних германцев, оставленные нам римскими авторами. Так, Юлий Цезарь (I в. до н.э.) писал о вооруженных отрядах, набираемых на время ведения военных действий:

'Разбои вне пределов собственной страны у них не считаются позорными, и они даже хвалят их как лучшее средство для упражнения молодежи и для устранения праздности. И когда какой-нибудь князь предлагает себя в народном собрании в вожди (подобного набега) и вызывает желающих за ним последовать, тогда поднимаются все, кто сочувствует предприятию и личности вождя, и при одобрении народной массы обещают свою помощь'.

Спустя полтора столетия картина несколько изменилась. Вот что писал Тацит (I в. н.э.) о войске у германских племен:

'Любые дела, и частные, и общественные, они (германцы) рассматривают не иначе как вооруженные. Но никто не осмеливается наперекор обычаю, носить оружие, пока не будет признан общиною созревшим для этого. Тогда тут же в народном собрании кто-нибудь из старейшин, или отец, или сородич вручают юноше щит и копье: это - их тога, это первая доступная юноше почесть; до этого в них видят членов семьи, после же этого - племени. Выдающаяся знатность и значительные заслуги предков даже еще совсем юным доставляют достоинство вождя, все прочие собираются возле отличающихся телесной силой и уже проявивших себя на деле, и никому не зазорно стоять в чьей-нибудь дружине (comites). Впрочем, внутри дружины, по усмотрению того, кому она подчиняется, устанавливают различия в положении; и если дружинники упорно соревнуются между собой, добиваясь преимущественного благоволения вождя, то вожди - стремясь, чтобы их дружина была наиболее многочисленной и самою отважною. Их величие, их могущество в том, чтобы быть всегда окруженными большою толпой отборных юношей, в мирное время - их гордостью, на войне - опорою. Чья дружина выделяется численностью и доблестью, тому это приносит известность, и он прославляется не только у своего, но и у соседних племен; его домогаются. Направляя к нему посольства и осыпая дарами, и молва о нем чаще всего сама по себе предотвращает войны.

Но, если дело дошло до схватки, постыдно вождю уступать кому-либо в доблести, постыдно дружине не уподобляться доблестью своему вождю. А выйти живым из боя, в котором пал вождь - бесчестье и позор на всю жизнь; защищать его, оберегать, совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе, - первейшая их обязанность: вожди сражаются ради победы, дружинники - за своего вождя. Если племя, в котором они родились закосневает в длительном мире и праздности, множество знатных юношей отправляются к племенам, вовлеченным в какую-нибудь войну, и потому, что покой этому народу не по душе, и так как среди опасностей легче прославиться, да и содержать большую дружину можно не иначе, как только насилием и войной; ведь от щедрости своего вождя они требуют боевого коня, а жаждущие крови - и победоносное копье, что же касается пропитания и хоть простого, но обильного угощения на пирах, то они у них вместо жалованья. Возможности для подобного расточительства доставляют им лишь войны и грабежи. И гораздо труднее убедить их распахать землю и ждать целый год урожая, чем склонить сразиться с врагом и претерпеть раны; больше того, по их представлениям, потом добывать, то, что может быть приобретено кровью, - леность и малодушие'.

Итак, у древних германцев дружинники составляли особую постоянную группу. Она жила отдельно от своей общины, вместе с вождем. Дружинники существовали благодаря военным походам, в которых захватывалась добыча, а также дарам от своих соплеменников и соседних племен (возможно в качестве выкупа за то, что не нападали на них). Правом распределения полученных таким образом средств обладал вождь. Его связывали с дружиной взаимные обязательства личной верности. Дружина набиралась из знатных юношей и доблестных воинов. Заметим также, что у Тацита упоминается некоторое иерархическое деление среди дружинников.

Видимо, близкие характеристики имела и восточно-славянская дружина. Однако такой вывод мы можем сделать лишь по аналогии. А аналогии, как известно, - дело довольно опасное. Так что будем помнить о приблизительности наших представлений по поводу зарождения древнерусской дружины. Тем более, что в древнерусских источниках слово дружина явно неоднозначно. Скажем, в уже приводившемся рассказе о киевском восстании 1068 г. упоминаются две разных 'дружины'.

'В лето 6576 (1068 г.). Придоша иноплеменьници на Русьску землю, половьци мнози. Изяслав же, и Святослав и Всеволод изидоша противу имь на Льто. И бывший нощи, подъидоша противу собе. Грехь же ради нашихъ пусти Бог на ны поганыя, и побегоша русьскый князи, и победиша половьци. <...> Изяславу же со Всеволодом Кыеву побегщю, а Святославу Чернигову, и людье кыевстии прибегоша Кыеву, и створиша вече на торговици, и реша, пославшеся ко князю: 'Се половци росулися по земли; дай, княжо, оружье и кони, и еще бьемся с ними'. Изяслав же сего не послуша. И начаша людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору, съ веча, и придоша на двор Коснячков, и не обретше его, сташа у двора Брячиславля и реша: 'Поидем, высадим дружину свою ие погреба'. И разделишася надвое: половина их иде к погребу, а половина их иде по Мосту; сии же придоша на княжь двор. Изяславу же седящю на сенех с дружиною своею, начаша претися со князем, стояще доле. Князю же из оконця зрящю и дружине стоящи у князе, рече Тукы, брать Чюдин, Изяславу: 'Видиши, княжо, людье възвыли; посли ать Всеслава блюдуть'. И се ему глаголющю, другая половина людий приде от погреба, отворивше погреб. И рекоша дружина князю: 'Се зло есть; посли ко Всеславу, ать призвавше лестью ко оконцю, пронзуть и мечем'. И не послуша сего князь. Людье же кликнуша, и идоша к порубу Всеславлю. Изяслав же се видев, со Всеволодом побегоста з двора, людье же высекоша Всеслава ие поруба, въ 15 день семтября, и прославиша и среде двора къняжа. Двор же княжь разграбиша, бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью. Изяслав же бежа в Ляхы'.

Как видим, кроме княжеской дружины в этом рассказе упоминается и еще какая-то 'своя' - для восставших киевлян - 'дружина'. Кто скрывается за этим термином, сказать трудно. То ли это киевляне, еще до битвы на Альте попавшие в заключение из-за разногласий с Изяславом (как считают Л.В. Черепнин, В.В. Мавродин и др.), то ли полоцкая дружина Всеслава Брячиславича, если не сам полоцкий князь и его сыновья, то ли это простые полочане, оказавшиеся в Киеве во время ареста их князя (мнение Л.В. Алексеева), а может быть, 'в погребе, кроме полочан, томилась и какая-то группа 'киян', сочувственно настроенных к Всеславу' (И.Я. Фроянов). Не исключено, что здесь имеются в виду те самые 'земские' (городские, некняжеские) бояре, существование которых историки то и дело подвергают сомнению. Во всяком случае, это - не киевская дружина. Другим примером расширительного употребления слова 'дружина' может служить фрагмент 'Повести временных лет', рассказывающий о 'выборе вер':

'В лето 6495. Созва Володимер боляры своя и старци градьские, и рече им: 'Се приходиша ко мне болгаре, рькуще: прими закон нашь. Посемь же приходиша немци, и ти хваляху закон свой. По сих придоша жидове. Се же послеже придоша грьци, хуляще вси законы, свой же хваляще, и много глаголаша, сказающе от начала миру, о бытьи всего мира... Да что ума придасте? Что отвещаете?' И реша боляре и старци: 'Велси, княже, яко своего никто же не хулить, но хвалить. Аще хощеши испытати гораздо, то имаши у себе мужи: послав испытай когождо их службу, и кто како служить богу'. И бысть люба речь князю и всем людемъ; избраша мужи добры и смыслены, числомь 10... Они же идоша, и... придоша в землю свою. И созва князь болляры своя и старца, рече Володимер: 'Се придоша послании нами мужи, да слышим от них бывшее', и рече: 'Скажите пред дружиною''.

В данном случае под 'дружиной' подразумеваются не одни 'боляре', но и 'старци градские', социальный статус которых не вполне ясен. Тем не менее в исторической литературе дружиной принято называть княжеский отряд воинов. Очевидно, этот термин в значительной мере условен, хотя в массовом историческом сознании слово 'дружина' жестко закреплено именно за княжеской дружиной. Такое представление, в частности, влечет за собой отрицание возможности характеризовать дружину как местную организацию, противостоящую князю. Как считает А.А. Горский,

'не может быть принято и встречающееся в литературе положение о дружине как орудии в руках родоплеменной знати. Против этого свидетельствуют в первую очередь археологические материалы: наиболее богатые погребения найдены в дружинных могильниках и являются захоронениями представителей дружинной верхушки. Богатые захоронения невоенной знати неизвестны'.

Выделение княжеской дружины как особого социального слоя ученый связывает с разрушением родовых отношений. Он пишет:

'Разрушение старой племенной структуры в ходе миграционного движения, охватившего славянский этнос в V-VI вв., и вызванного в свою очередь началом процесса разложения родовых отношений, способствовало возникновению дружинного слоя, стоящего вне родовой структуры, усилению роли предводителей дружин - князей по отношению к категориям родоплеменной знати, более тесно связанным с родовым строем - родовыми и племенными старейшинами, жреческой прослойкой. Таким образом, возникновению дружин способствовали коренные изменения как на уровне общины (переход от родовой к соседской), так и синхронные изменения на уровне более крупных общностей, т.е. ломка всей родоплеменной структуры славянского общества'.

Остается добавить, что, судя по всему, дружины были не только у князей, но и у княгинь, а также (возможно) у наиболее влиятельных бояр.

источник rodnoe.org

МОИ ПРОЕКТЫ:

РУСЬ БЫЛИННАЯ

РАТНАЯ ДОБЛЕСТЬ РУССОВ

АРХИВ ГРАФОМАНА