Венгры. Происхождение и ранняя история

Происхождение и этническая принадлежность венгров, как, впрочем, и любого другого народа, является предметом пристального внимания и дает пищу для самых невероятных предположений вперемешку с объективными фактами, возникавшими на заре письменной истории Европы, причем не только в среде окружающих изучаемый этнос народов, но и в нем самом. Авторы средневековых западных хроник обычно возводили происхождение своих собственных народов к сыновьям библейского Ноя (поскольку только это семейство пережило потоп) — к Хаму или к Яфету (Сим считался прародителем евреев и арабов, отсюда и название — семитские народы). Обе версии имели венгерский вариант. Согласно одному из них, у сына Хама — великого охотника Нимрода — были сыновья-близнецы. Однажды они увидели «прекрасную оленицу» и гнались за ней до самых берегов Азовского моря, где след ее потерялся, а вместо оленицы братья нашли прекрасных девушек. Так близнецы Гунор и Магор оказались прародителями своих собственных народов — гуннов и мадьяр. Идея родственности этих двух народов пришлась весьма по душе самим венграм: на них как бы падал отблеск величия Аттилы, карпатские завоевания которого давали им «историческое» право считать себя его наследниками. Эта идея пережила рационализм эпохи Просвещения и позднее сыграла свою роль в процессе становления национального самосознания. Параллельно данной версии о происхождении мадьяр всегда существовала и вторая, согласно которой все кочевые племена Евразии в числе своих далеких предков имели Магога, сына Яфета.
Научное изучение этносов, то есть этнология, однако, начинается лишь с появлением сравнительно-исторического языкознания. С точки зрения антропологии и даже культурологии понятие «венгры» далеко не однозначно. Так что выражение «чистокровные венгры» лишилось всякого смысла уже в незапамятные времена. В результате единственным надежным критерием существования венгерского этноса является язык. История венгерского этноса есть история человеческого сообщества, родоплеменной состав и культурные особенности которого испытывали постоянные изменения при бесспорном сохранении венгерского языка (или же венгерского праязыка) в течение последних нескольких тысяч лет. Решающим фактором для этнографических исследований, разумеется, оказался лингвистический «механизм» выявления родственных связей между разными языками. Эти связи определяются не путем обнаружения их внешнего, поверхностного сходства, а сопоставлением процессов, происходивших в их фонетических системах (в частности, открытием братьями Гримм закона Lautverschiebung о передвижении гласных в германских языках), а также сравнительным анализом древнейшего слоя лексики: сопоставлением основных глаголов, существительных, обозначающих части тела, родственные отношения, животных и растения, числительных и т.д. На этой основе венгерские лингвисты уже два столетия назад пришли к выводу о финно-угорском происхождении венгерского языка. Многим подобная родословная показалась недостаточно престижной, и они продолжили поиски более завидных предков, которыми маленькая венгерская нация могла бы гордиться. Одни продолжали настаивать на «научности» библейской генеалогии; других поиски завели к этрускам, шумерам, а недавно (хотите верьте, хотите нет) к инкам. Для настоящей науки, однако, финно-угорское происхождение венгерского языка давно уже установленный факт, хотя сам по себе он объясняет далеко не все в этой достаточно темной и запутанной истории, длившейся по меньшей мере до VII в., когда данные исторической лингвистики, археологии и геоботаники начинают дополняться письменными свидетельствами. И хотя большинство этих свидетельств относится к венграм опосредованно, они дают представление о других степных народах, среди которых тогда были и венгры как одна из составляющих племенного квазисимбиоза кочевников.
Поиск первоначальной, исходной территории обитания племен, к которым некогда принадлежали предки венгров, привел нас к границе между Европой и Азией, к т.н. Уральскому региону. Он включает в себя северную часть Урала и Западной Сибири. Таковы данные лингвистики. Некоторые археологи считают, что территория была значительно большей и простиралась от Западной Сибири до Балтийского моря. Уральские народы говорили на одном общем языке до тех пор, пока в 4-м тысячелетии до н.э. не стали дробиться на различные этнокультурные и языковые группы. Наскальные рисунки, обнаруженные на Урале, свидетельствуют, что народы там находились на этапе палеолита. Это были охотники, в основном на лосей и северных оленей, и собиратели. Венгерские слова, связанные с охотой и рыболовством, относятся к самому древнему, «уральскому» пласту лексики. Орудия труда и оружие тогда были еще каменными, хотя люди уже знали сани, лыжи, керамику и даже имели домашних животных — собак. Около 3000 г. до н.э. из уральской языковой семьи выделились две основные ее ветви: финно-угорская и самодийская. В течение 3-го тысячелетия до н.э. финно-угры, среди них и предки венгров, оставаясь еще охотниками и собирателями, уже достигли стадии неолита. Лексика, восходящая к этому периоду, является важнейшей в современном венгерском языке. Она содержит всего около тысячи базовых слов, но 60% сложных слов (в письменной речи почти 80%) имеют финно-угорское происхождение. Финно-угорские корни лежат в основе родовой и генеалогической, а также связанной с природой (небо, снег, облако) лексики и важнейших глаголов (жить, есть, пить, стоять, идти, смотреть, давать и др.).
К 2000 г. до н.э. финно-угорские племена также начинают дробиться. Основной причиной начавшейся среди них миграции, по-видимому, стала перенаселенность мест их прежнего обитания. Ранее считалось, что угры, включая предков мадьяр, вогулов и остяков, присоединились к финно-пермской ветви, перевалили через Урал и осели в треугольнике между Волгой, Камой и Белой. Сейчас, однако, более вероятным представляется иной маршрут: видимо, угры спустились с восточной стороны Урала строго на юг по рекам Ишим и Тобол. На новых землях они начали контактировать с более развитыми в культурном отношении народами иранского происхождения. Теперь уже не только охота, но и скотоводство и земледелие стали источниками их существования (венгерские слова, означающие корова, молоко, войлок, телега, имеют несомненно иранские корни). Угры также узнали медь, а около 1500 г. до н.э. — и бронзу. Они жили кланами в маленьких поселениях, где каждый дом, по-видимому, служил общим жилищем для одной большой патриархальной семьи, куда все сыновья приводили своих жен. По данным раскопок захоронений, в тот период все более важную роль в их жизни, хозяйстве и даже религиозных представлениях начинает играть лошадь. Она становится не только знаком, определяющим статус хозяина, но и едва ли не священным животным. В могиле богатого угра обязательно хоронили его любимого коня. В бедные могилы родственники укладывали голову, шкуру или же сбрую лошади, съеденной на поминках.
Таким образом, угорские племена были вполне подготовлены к переходу к кочевому образу жизни, когда они в самом конце 2-го тысячелетия до н.э. оказались в степях. А между 1250 и 1000г. до н.э. утры вновь разделились. Уходя от засухи, вызванной глобальным потеплением климата, вогулы (манси) и остяки (ханты) вернулись на север, осели на землях вдоль Оби и вновь стали народом охотников и собирателей (когда в начале VIII в. до н.э. наступило похолодание, они начисто забыли культуру коневодства, хотя образ лошади до сих пор сохраняет в их мировидении культовое значение). Протомадьяры, напротив, решили остаться в степях и учились выживать в изменившихся условиях. И тогда живые узы, связывавшие их с финно-угорскими родственниками, оказались разорванными. Но сохранилась языковая основа и каким-то чудом (стоит только задуматься о всех перипетиях дальнейшей судьбы этого народа) также — финно-угорские религиозные представления. Сравнительная этнология сумела выявить тождественность или родственность верований и традиционных обрядов, характерных для некоторых крестьянских общин в Карпатах и современных финно-угорских народов. К таковым относится идея «древа жизни», соединяющего три мира (подземный — земной — небесный), а также учение о «двойственности души» и особая природа шаманизма.
Затем на целую тысячу лет история предков мадьяр погружается во мрак неизвестности, где все неопределенно, все лишь предположения. Кочуя по обширной территории между рекой Урал и Аральским морем в течение всего 1-го тысячелетия до н.э., они, скорее всего, должны были входить в тесный контакт с кочевыми народами иранского происхождения, с сарматами и скифами, у которых, по всей вероятности, и научились пользоваться железом. Во всяком случае, венгерское слово, означающее меч, имеет иранский корень, что символически подчеркивает воинственность этих кочевников-степняков. Вышеупомянутая легенда об охоте на «прекрасную оленицу» также может считаться отражением этих влияний. Однако мы даже не знаем наверняка, когда именно протомадьяры покинули свои поселения на юге Западной Сибири и осели на землях своего первого европейского обитания — к востоку от большой волжской дуги. Сейчас это башкирские земли, а в XIII в. странствующие монахи, например венгр-доминиканец Юлиан, называли ее «Великой Венгрией», потому что нашли здесь людей, язык которых (одно из мадьярских наречий) они понимали. Возможно, эти люди оказались здесь лет за 100 до н.э., кочуя вместе с иранскими племенами. Но, быть может, переселение произошло значительно позднее — между 350 и 400 г. в результате массовой миграции народов, вызванной появлением гуннов. Или еще позднее — в середине VI в., когда степь накрыла волна тюркских народов.
Но и после того, как утры осели в Предуралье, история протомадьяр состоит из одних гипотез. Даже к широко известным и вроде бы установленным фактам необходимо подходить с осторожностью. Не вызывает сомнения лишь то обстоятельство, что тюркские племена, пришедшие в степи вслед за гуннами, оказали глубокое влияние на все нетюркские народы, в том числе на алан и мадьяр, с которыми они долго сосуществовали, сталкиваясь и взаимодействуя. Экономические и культурные влияния этого периода отражаются в слое древне-тюркских слов, вошедших в венгерский язык. Их около 300, и среди них обозначающие понятия плуг, серп, бык, теленок, свинья, курица, разум, число, писать, закон, грех, достоинство, исповедь, простить. И даже такие политические институты, как «двойное правление», то есть разделение властных полномочий между духовным и военным лидерами, заимствованное мадьярами, если и не было свойственно исключительно тюркам, тем не менее типично было именно для них. Объединение кланов в боевые единицы, т.е. в племена или орды, тоже считается тюркским (болгарским) наследием, доставшимся мадьярам, равно как и использование доспехов и стремян. Все это показывает, что в течение столетий сосуществования с тюркскими народами мадьяры постепенно расслаивались — преимущественно кочевой образ жизни уже сочетался с параллельно развивающимся земледелием, а право и религиозные представления были уже весьма сложны, сформировались понятия о политической власти и воинской дисциплине, пока, правда, лишь в целях координации боевых действий ради захвата добычи и рабов.
Внешней формой, облегчившей тюркское влияние на культуру мадьяр, был Оногурский союз племен (буквально — «десять племен»), занимавший земли в низовьях Дона. Мадьяры примкнули к нему приблизительно в середине VI в., а затем почти сразу вместе с оногурами были включены в Тюркский каганат (552), управлявшийся из Центральной Азии. После короткого периода (начало VII в.) независимого существования Оногурско-Болгарской «империи» все они стали подданными Хазарского каганата, возникшего в 630 г. на территории западной части бывшей империи тюрков — между Каспийским и Черным морями. После 670 г. группа из оногуров и болгар бежала от хазар и поселилась в низовьях Дуная.
Как уже отмечалось выше, есть предположение, что среди народов, одновременно заселивших Каспийский бассейн, были и племена мадьяр, отколовшиеся от Оногурского союза. Теория «двойного завоевания» могла бы дать вразумительные ответы на ряд вопросов, остающихся пока без ответа, как она, в частности, объясняет ранний слой заимствований славянских слов в венгерском языке, наиболее вероятно датируемый VIII—IX вв. Кроме того, хотя Карл Великий и болгары предпринимали крупномасштабные военные кампании, они не могли быть ответственны за полное истребление многочисленных аварских племен. Авары должны были остаться на землях Среднедунайской равнины. Однако нет никаких свидетельств того, что к мадьярам, расселившимся в этом регионе, после 895 г. примкнула сколь-либо значительная группа этнически чуждых элементов. Поэтому возможно, что те «авары», которые, мы знаем точно, оставались на этих землях, в действительности могли быть венграми. Как бы то ни было, данная гипотеза остается спорной: у нее среди археологов и историков почти столько же противников, сколько и сторонников.
Мадьяры сбросили хазарское иго около 830 г., и, конечно, многие столетия сосуществования с тюркскими народами не прошли бесследно. Сами себя они, должно быть, называли magyar, т.е. «говорящие» (от финно-угорского mon — говорить и er— человек), что в ранних исламских источниках передавалось как madzhgir. В самых ранних западноевропейских текстах, однако, их называли turci или ungri - турки или оногуры. От ungri просходит соответствующий этноним в большинстве европейских языков. Именно так мадьяр называли в византийской хронике от 839 г. - первом памятнике письменности, в котором им уделено особое внимание и где речь, без всякого сомнения, идет именно о мадьярах. В тот период они проживали на обширной территории, называвшейся по-венгерски Этелькёз и раскинувшейся на землях между рекой Дон (Этиль) и низовьями Дуная. Поскольку в Северном Причерноморье в VIII—IX вв. не наблюдалось сколь-либо значительного переселения кочевых народов, ясно, что мадьяры отделились от Хазарского каганата и установили господство над новыми степными территориями, где в течение нескольких десятилетий кочевали в качестве хазарских данников, но не вследствие давления извне, а в результате осознания собственных сил, того, что теперь они обрели значительный политический вес. Именно отсюда они нанесли свой первый удар по восточным окраинам империи франков в 862 г., а затем неоднократно повторяли набеги самостоятельно либо вместе с союзниками, такими, как тюрки-кабарда или же моравский князь Святоплук. В 894 г. они в союзе с византийским императором Львом VI Мудрым, который оставил первое подробное описание их своеобразных обычаев, традиций и привычек, особенно в области ведения боевых действий, приняли участие в успешном походе против болгарского царя Симеона.
В том же году, однако, относительному спокойствию, царившему в Диком Поле, пришел конец. Для истории мадьяр это событие имеет огромное значение. Очередная волна тюркских народов, хлынувшая в степи с востока, заставила печенегов (они в то время проживали на землях от Урала до Волги и, предположительно, начиная с 850 г. уже совершили два набега на мадьяр) перейти Дон. Такое развитие событий оказалось на руку царю Симеону, который заключил с ними военный союз против мадьяр. Под бременем двойной мотивации печенеги обрушились на мадьяр, которые, оказавшись зажатыми между двумя враждебными силами, задумались о поисках нового места обитания — далее на запад.
Источники: 1. Контлер Ласло, История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы; М.: Издательство "Весь Мир", 2002

еще :

СТЕПНЫЕ СОСЕДИ

Источник: http://www.world-history.ru