ВЛЕСОВА КНИГА О РЕЛИГИИ РУСОВ. продолжение

Сергей Яковлевич Парамонов

Откуда ты, Русь?

ВЛЕСОВА КНИГА О РЕЛИГИИ РУСОВ. продолжение.

Древний русс (восточный) видел в своих богах главным образом силы, влиявшие на человека тем или иным образом: силы добрые и злые. Человеческое в этих силах было то, что они понимали древних руссов. Природа для руссов была полна сил-богов, и они непосредственно с ними общались. Они не устраивали особых мест для молитв – они просто молились тому, что было перед ними. Если деревья (напр., старые дубы) являлись центрами, возле которых совершались религиозные обряды, то это не означало, что руссы поклоняются ему. Поклонялись той силе, которая создала этот дуб. Религия древних руссов была религией радости, восхищения перед силой и красотой природы.
Если и были особые места, где происходили жертвоприношения, празднования, то в них не было ничего особенного, таинственного, «святая святых» и т.д. Это были места, освященные веками и, очевидно, удобные для собрания многих людей. Во всем царила естественная (и потому красивая) простота.
Следствием всего этого было отсутствие особой касты жрецов. Просто старшие в роде, знавшие лучше религиозные обычаи, брали на себя руководство церемониями. Руссы не нуждались в посредниках между собой и богом – они были его «внуци» и обращались к нему во всех случаях жизни. Общая мольба создавала необходимость и некоторого порядка. Этот порядок устанавливался и поддерживался старшими.
Все, что мы знаем о кудесниках, волхвах, жрецах и т.д., – это отголоски не русских религий, а тех народов, главным образом угро-финнов, среди которых жили руссы. Необыкновенно тесная связь с природой во всех ее проявлениях была отражена самим ходом религиозной жизни руссов. В разные времена года молились по-разному – в зависимости от хода изменений в природе. Вот дни становились самыми короткими. И наконец наступал перелом – дни опять начинали нарастать. Один круг изменений заканчивался, начинался новый. Этот момент всегда торжественно праздновался. Это был период, соответствующий нашему Рождеству – Новому году. Круг по-древнеславянски назывался «коло». Бог нового круга назывался поэтому «Коленда». В более новом произношении «Коляда». С поклонением богу Коляде связано множество обычаев и песен (колядки). На них мы не можем останавливаться, ибо не пишем монографию на эту тему. Зато отметим, что римские «календы» припадали как раз на праздник Коляды. Слово это не римское, заимствованное. И ничего для римлян не означает. Просто является сочетанием звуков. Мы имеем основания полагать, что римские «календы» (отсюда календарь) были переняты у славян, общение с которыми документально установлено уже к рубежу нашей эры, но, разумеется, шло в глубину веков.
С молитвами были связаны жертвоприношения. Преподносились богу главным образом плоды земли и своих трудов: зерно, фрукты, цветы, молоко, жиры, изредка (в установленные дни) ягненок. Арабский писатель Ибн-Даста записал одно из обращений руссов к богу: «Господи, ты, который снабжал нас пищей, снабди ею нас и теперь в изобилии». При этом они клали зерна проса в ковш и приподнимали к небу. В иных случаях в жертву приносили или петуха или курицу. Причем разрешалось убить их или отпустить на волю. Ягнят в заклан намечали в особо торжественные дни. Напр., в день Красной горки. «Влесова книга» сохранила указание о том, что праздник этот был учрежден в «спомин горе Карпенсьтей», т.е. ежегодно праздновался день благополучного исхода с Карпат.
Праздники всегда отмечались пиршествами. Даже по покойникам. А также в связи с различными состязаниями и играми.
Вообще религия древних руссов была религией радости. Даже горе сочеталось у них с радостью: павший герой чтился пиршествами, играми. За него радовались, что он попал в Ирий, на радость своим дедам и бабам, увидевшимся с ним.
Кроме светлых богов, богов света, добра, наши предки поклонялись, несомненно, также и «черным» – богам мрака и зла. Ведь боязнь тьмы – чувство врожденное, испытываемое всеми детьми. А боязнь всегда порождала мысль умолить то, что угрожало. Однако поклонение «черным» богам рассматривалось как недопустимое теми, кто поклонялся богам светлым. Поэтому поклонение «черным» богам, формы его остались почти неизвестными. Ибо чернобожие запрещалось и религией наших предков. Это видно из осколка «Влесовой книг»и, гласящего: «…ани Мара, ни Морока не смиемо славити… а… к… оти бо то дивы суте, наше нещаст (я)… наше дидо есть, бе Св(а)р(о)зе», т.е.: «а ни Мара, ни Морока не смеем славить, те ведь суть дивы (демоны), наше несчастье… наш дидо (бог) есть и был Сварог». И Мара, и Морока автор «Влесовой книги» называет «дивами», т.е. злыми духами, и считает их «нашим несчастьем», так как они только тем и занимаются, что приносят людям зло. Отголоски о Диве мы находим и в «Слове о полку Игореве» («Див кличеть верху дерева»), где Див предсказывает неудачу похода русского князя. Кое-что уцелело и в украинском народном быту. Желая зла кому-нибудь, говорят: «щоб на тебе Див прийшов». Мы совершенно не знаем, каковы были функции, приписываемые Мару или Мороку, какая разница была между ними, но в украинском быту, однако, уцелело понятие «Мара». Это – злое наваждение, обман дьявола, привидение. Все галлюцинации – от действий Мары. Таким образом, следы чернобожия не совсем стерты до сих пор.
Чернобожие, вероятно, было остатками еще более древней религии, смененной на веру в светлых богов. У современных народов чернобожие имеет место у курдов-иезидов. Последние рассуждают так: бог – это существо всеблагое, дающее людям лишь благо. Дьявол же сеет повсюду только зло. Поэтому именно ему следует молиться, упрашивать не совершать зла.
Из «Влесовой книги» видно, что чернобожие запрещалось религией наших предков. Из этого можно сделать заключение: в черных богов все же верили и им, вероятно, тайно поклонялись. Это еретичество было распространено, если «Влесова книга» все же сочла нужным упомянуть об этом.
Просматривая запрещения христианской религии в отношении лиц, перешедших в христианство, но не отказавшихся также от некоторых своих языческих верований, можно заметить, что кое-что из этих запрещений касается, вероятно, пунктов не белобожия, а чернобожия (моление под овином и т.д.). Чернобожие наших предков нам кажется пережитком более древней религии. А религиозные пережитки, мы знаем, отличаются необыкновенной живучестью. Христианство существует у нас около 1000 лет уже, но значительная часть похоронных обрядов осталась не истребленной существующей церковью, а вошла в ее обиход. Напр., особые блюда: коливо, кутья – это отголоски языческой тризны. Всякие «голошения», «заплачки» на могилах, несмотря на все запрещения христианской церкви, существуют и по сей день.
Таким образом, чернобожие наших предков – этап, давно пройденный и утерявший навсегда большинство своих обрядов и даже их смысл.
Чтобы дать представление о религии предков, приведем содержание дощечки 13, целиком посвященной этому вопросу и не связанной с другими. Полный и точный перевод обеих ее сторон не осуществлен, да и вряд ли он будет целесообразен в книге, подводящей лишь общие итоги. Мы ограничимся изложением лишь общего хода мыслей (многоточиями обозначим места, где смысл недостаточно ясен).
«Прежде всего имеем поклониться Триглаву, а поэтому поем ему великую славу, хвалим Сварога, деда божия… начинателю всех родов; он вечный родник, что течет во времени из своего истока, который никогда, и зимой, не замерзает; пьюще ту живую воду, “живихомся”… пока не попадем до его райских лугов».
Этим славословие Сварогу, богу неба и Вселенной, кончается. Далее начинается славословие второй ипостаси троицы – Перуну:
«…и богу Перуну, громовержцу, богу битвы и борения… который не перестает вращать коло (круг) жизни в Яви и который ведет нас стезей правды до брани и до великой тризны о всех павших, что идут к жизни вечной до полка Перунова».
Затем идет славословие Световиду, третьей ипостаси троицы:
«…и богу Световиду славу рцем, он ведь бог Прави и Яви, а потому поем песни, так как он есть свет, через который мы видим мир и существует Явь. …Он нас уберегает от Нави, ему хвалу поем, пляшем и взываем богу нашему, который землю, солнце и звезды держит и свет крепко… отречемся от злых деяний наших и течем к добру»… Здесь уже в славословие вклинивается элемент морали – «одркохом сен одо злыя деяна нашя и добру тецехомсте»…
«…ибо это великая тайна, Сварог – Перун есть, и Свентовид. Те два естества отрождены от Сварога и оба, Белобог и Чернобог, борются, Сварог же держит, чтобы Свентовиду не быть поверженному». Речь, очевидно, идет о борьбе дня и ночи, добра и зла.
За ними двумя (Перуном и Световидом) – «Хорс, Велес, Стрибо, а за ними – Вышень, Лель, Летич, Радогощ, Колендо и Крышень… сивый Яр, Дажьбо…» Перечислены в данном отрывке уже не высшие боги, а «средние», после которых идет длинный список «малых» богов. Существовали даже божки – грибов, цветов, пчел, проса и т.д. Расшифровка их чрезвычайно интересна для выяснения сути религии, но невозможна в данной работе из-за огромного места, необходимого для комментариев.
Дальше в тексте какой-то разрыв, что-то напутано, но можно вычленить: «…и тут же отрок, отверзающий те ворота и вводящий в него, – то прекрасный Ирий (рай), и там река течет, которая отделяет Сварога (очевидно, небо) от Яви, а Числобог учитывает наши дни, говорит богу свои числа, быть ли дню Сварогову или же быть ночи… слава богу Перуну огнекудру, который стреляет на врагов и верного ведет по стезе, он есть честь и суд воинам, так как золоторун, милостив и праведен есть». На этом дощечка оканчивается.
Бросается в глаза местами образность: бог – родник живой воды, который не замерзает даже зимой; Перун – огнекудрый, золоторунный; бог не перестает вращать колесо жизни; бог держит землю, солнце и звезды; существует Числобог, учитывающий время, назначающий день и ночь и т.д.
В языческом «верую» включены и элементы морали: отречемся от злых деяний. О троице-Триглаве сказано: тайна эта велика есть. Интересны детали религиозного ритуала: богам не только песни пели, их восхваляли, но им также плясали.
Имеются данные о религиозной жизни и на других дощечках. Так, дощечка №7 сообщает: «Слава богам нашим: имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв, совершаются же они у варягов (западных славян), которые всегда это делали, называя Перуна Перкуном. Мы же приносим полевую жертву, от трудов наших: просо, молоко, жиры; ягнят мы жертвуем на Коляду, в Русалий день, в Яров день, а также на Красную горку, что мы делаем в память горы Карпатской. В то время назывался наш род карпене»…
Таким образом, старинный обычай «Красной горки» (пасхальная неделя), сохранившийся до наших дней, хотя бы только в языке, в названии, – идет из глубины веков: этот день предки наши праздновали как день исхода с Карпат на Днепр, о чем более точно сказано в другом месте.
Жили наши предки на Карпатах, а потому назывались также и «карпене» (как «полочане» на реке Полоте, на которой жили, или «новгородцы» – по Новгороду). Указание это исключительно ценно, ибо племя «карпов» в Карпатах отмечено неоднократно древними историками, но в первые века н.э. исчезает. Таким образом, история «карпов» есть часть истории руссов. И мы теперь смело можем воспользоваться ими для истории руссов и связать данные «Влесовой книги», хоть и довольно скудные, с данными истории.
«Если греки приписывают нам человеческие жертвы, – это ложь, нет этого у нас в обычае», – продолжает «Влесова книга».
В другом месте (дощечка 24) сказано: «боги Руси не берут жертвы людской или животной. Единая жертва – плоды, овощи, цветы, зерно, молоко, “суру”-питье, в травах квашенное, и мед; никогда живую птицу или рыбу; это варяги и аланы дают богам жертву иную, страшную, человеческую; этого мы не можем делать, так как мы внуки Даждь-бога и не имеем следовать по чужим стопам».
Здесь ярко выражено отношение руссов к человеческим жертвам: этот обряд страшит, отталкивает их, они понимают, что им не должно следовать по чужим (кровавым) стопам. Это подтверждается и тем, что в русских былинах, сказах, пословицах, сказках нет ни малейших отзвуков о существовании у восточных руссов человеческих жертв. Они знали о них у других народов. Но этот обычай отталкивал их и был запрещен религией.
Интересную картину хода религиозного дня дает фрагмент, который мы назовем: «дощечка В – ход дня», посвященный только этому предмету (дощ. №12).
Если светит солнце (т.е. настало утро), поем хвалу богам и огнищу Перуна, который есть, сказано, победитель варягов, и провозглашаем великую славу отцам нашим (и) дедам, которые суть в небе; просим так трижды вести наши стада на траву».
Таким образом, утро начиналось молитвой к богам и работой.
«…когда же (надо) вести их в другую степь, – идем есть и второй раз, хвалу богам возносяще, поем славу и так до полудня. И, говоря славу великому Хорсу золоторунному, вращающему коло (очевидно, круг солнца), пьем “суряну” (наверное, что-то вроде сыворотки) и так до вечера; а вечером, когда уже зажжем сложенные костры, поем славу вечернюю Даждь-богу нашему, который, сказано, есть прадед наш, и, заботясь, чтобы быть чистыми, и умывшись, идем ко сну».
Из этого видно, что моление совершалось в день трижды: утром – богам, Перуну и праотцам, днем – Хорсу, т.е. солнцу, вечером – Даждь-богу. Замечательно, что перед сном руссы обязательно мылись и молились, это входило в религиозный ритуал. О телесной чистоте говорится и в других дощечках.
«Славим бози наше а молихомся з телесы, омовлени водоу чистоу», – гласит дощечка №3. «Молынь творяще; омыехомсе телесы наши а рцехом хвалу», – говорит дощечка №24.
Таким образом, религия предков требовала чистоты не только духовной, но и телесной: богу молились с чистым телом. О дикости, некультурности наших предков не могло быть и речи.
Интересно, что в описании дня все связано со скотом. Однако в дощечке №3, которую мы называем «дощечка С – о труде», очевидно, написанной другим автором, подчеркивается важность труда в поле, речь идет о добывании хлеба. К сожалению, дощечка в некоторых местах исчерпывающе не расшифровывается, можно выхватить лишь отдельные выражения.
Ясно, что труд на поле был ежедневным трудом мужчин. Прямо говорится о добывании не молока, а хлеба. Кончается словами: «…домой идем, потрудившись, там огонь зажигаем, едим покорм наш и говорим, какова есть ласка божеская к нам… и молимся с телом, смытым чистой водой». Тут же добавлено, что десятую часть (возможно, дохода) они дают старшим в роде (на общие нужды), а сотую – волхвам.
Мы видим, что здесь подчеркивается земледельческая часть труда народа. Это вполне понятно. Ибо речь идет о громадном племени на большом пространстве (естественно, с разными условиями жизни). Тексты дощечек в деталях расходятся, что и следовало ожидать, так как авторы были разные, писали в разное время и отражали не всегда одинаковую среду. Это еще больше поддерживает положение об аутентичности источника.
Собственно морали во «Влесовой книге» отведено мало места. Есть лишь косвенные указания о том, что «плохо стало безо Влеса, который говорил нам, что надо ходить прямо, а не криво (образ понятен), а его не слушались» (дощ. №6); следовательно, были и нравственные указания богов, но они не дошли до нас; может, что-нибудь еще найдется в неопубликованных текстах.
Путь честности ставится в пример. Поэтому неоднократно «Влесова книга» с возмущением отзывается о лисьих хитростях и псиной брехне греков. Подчеркивается непорядочность вождей гуннов, бравших дань по два раза.
Внимания достойны взаимоотношения руссов и богов. По крайней мере в двух местах сказано о том, что Велес «научил людей землю орати и зерно сеяти». Это показывает, что земледелие считалось занятием от бога, т.е. почтенным и угодным богам. Упоминается также о посещении неба праотцем Орем. Тот восхитился Перуном, кующим оружие для воинства, идущим на помощь воинам на земле. В связи с этим любопытно одно место: когда руссы увидели бегущих врагов («покаже заде»), они говорили друг другу, что, дескать, здорово помогает нам небесная сила.
Совершенно новым лицом русской мифологии, нигде не встречающимся в народном эпосе и не оставившим, по-видимому, никаких следов, является Магура, вестница Перуна, сияющая всеми цветами радуги. О ней такие упоминания встречаются десятки раз, как только речь заходит о войне. В случае войны она начинает бить крыльями по обе стороны и призывать к бою. Она не только возвещает начало похода, но и часто повелевает, как вести войну. Когда на Русь одновременно напали с двух сторон гунны и готы, а вождь не знал, что делать, она сказала, что сперва надо напасть на гуннов, разбить их, а потом на готов, что и было сделано с успехом (Вероятно, функции связи с «перуницей» осуществляли жрецы или волхвы). Она же (Магура) давала воинам во время боя пить из рога «живой воды». Она вводила погибших в рай. Она пела победные песни. Она же чаще всего называлась «матырь сва» или «матырь сва слава», смысл чего до сих пор не удалось раскрыть.
В одном из отрывков Перун обращается к воину, павшему в бою и попавшему в рай: «Иде, сыне мые, до те красе вешны а тамо зряшеше тва денде а бабе а ти то о радощех а веселиях те зрящете, плакста зела до днесе а тедо има бишеть возрадовасте ся о животе твем вешнем до конца конец…» То есть: «Иди, сын мой, до той вечной красоты, и там увидишь твоих дедов и бабушек, в радости и веселии тебя увидевших; плакали весьма до днесь, а теперь возрадуются о жизни твоей вечной до конца концов».
В некоторых местах проскальзывают представления предков о небе и разных явлениях. Мы имеем возможность привести только один пример: «…ту зоря красна иде до нь, яко жена блгава, а малека даяшеть ны во силу нашю а кренность двужила; та бо зарыне суне вестща а такожде слепхщемо сен хом вестеце комоньска скакшете до закату суне або сте управенсте бящ то чли злат ко ноши; а бяш бех воуз влоема смирнама влекуцеща во стуне сыне; тамо бо легне суне спате во нещь а тож колибва ден шпишед ста до вещежь а друге скакащець уяве пришедь вещере а тако рце суне же боузе а влы есть тамо а жде то на млещене стезе аще зоря пролища во стуне, позвана мате абы сва поспьешендла…» Перевести это можно приблизительно так: «…тут прекрасна заря идет к нам, как благая жена дает молока в силы наши и крепость двужильную; та ведь заря – солнца вестница… конная вестница скачет до заката солнца, чтобы приготовили его золотой челн к ночи; и был воз, влекомый волами смирными по степи синей; там ведь ляжет солнце спать в ночи, а когда день придет… во второй раз скачет (заря) перед вечером, и так говорит солнцу: воз и волы там и ждут его на Млечном пути, который заря пролила в степи, будучи позвана матерью, чтобы поспешила…»
Итак, Млечный путь в небе – это молоко, пролитое зарей, когда она слишком поспешила, будучи позвана матерью. Солнце движется по синей степи неба днем на возе, влекомом смирными волами. Так руссы понимали медленное, ровное движение солнца. Когда солнце склоняется к вечеру, заря спешит оповестить, чтобы ему приготовили золотой челн, в который оно садится, ложась спать на ночь.
Здесь, без сомнения, отражен закат солнца над морем. А к утру заря извещает солнце, что волы и воз уже ждут его на Млечном пути. Какая образность и красота в этом молоке, которое проливает заря, абы «поспьшендла»! И как жаль, что до нас дошло так мало из духовного наследия предков!
Мы не можем останавливаться на дальнейших подробностях веры предков. Во-первых, они недостаточно еще прочитаны и выяснены. А во-вторых, мы подвергаемся опасности застрять в мелочах. Наконец, мы не пишем монографии. Достаточно, что читатель может уяснить себе, какой новый и оригинальный материал содержит в себе «Влесова книга», что над ней надо еще много поработать, чтобы привести в порядок весь материал о религии, заключающийся в ней.