Загадки сказания о нашествии Батыя (гипотеза Дениса Моисеева). Часть 4

Если Академический список Суздальской и Новгородская I летописи сохранили следы ошибок и вставок, может быть, список Лаврентия избавлен от этого?

Рассказ о Рязани передан скупо, но избавлен от увеличения объема текста за счет ничего не несущего рассказа о послах, гордом отказе князей и нежелании Юрия помочь Рязани. События у Коломны так же переданы кратко. Нет позднейшей неточности, когда Юрий послал Всеволода с Романом, а затем только «в сторожах» Еремея Глебовича. По сравнению с новгородскими известиями присутствует рассказ о падении Москвы. Из Владимира Юрий не бежит как в Новгородской I летописи, а уходит на Сить с племянниками, ожидать помощи. Описание гибели Владимира и Юрия на Сити завершаются рассказом о Васильке Константиновиче.

В итоге, можно сказать, что список Лаврентия предстает перед нами как целостное произведение. В нем нет генеалогических ошибок, нет грамматических неточностей. Наделение Юрия большими религиозными речами и вставка о сыновьях Константина Всеволодовича доказывает владимиро-ростовские источники этого сказания. Князь Ярослав показан в негативном свете, так как он не пришел с полками на помощь брату, не подчинился, не выполнил долг перед великим князем.

Новгородская и владимиро-ростовская версии предстают как «придворное» изложение событий. В Новгороде для Ярослава Всеволодовича, во владимиро-ростовском повествовании для Юрия Всеволодовича и сыновей Константина Всеволодовича. Политическая окраска составителей вероятно могла скрывать объективную картину.

Помня об этой особенности обратимся к загадочным местам, которые сохранились в списке Лаврентия. Обнаруживаем их на небольшом пространстве, в самом начале осады Владимира. В первом случае, говориться, что в городе закрылись сыновья Юрия и сразу после этого упоминается, что защитники города - город не открыли. Возникает вопрос, а зачем или кому горожане должны были открыть ворота, когда они только что закрылись? Во втором случае, татары после расспросов о Юрии и небольшой перестрелке просят горожан не стрелять - горожане вдруг замолчали. Каким же образом на просьбу не стрелять, можно было замолчать? На «не стрелять», должна была последовать реакция – не стрелять или все-таки стрелять, но ни как не молчание. Если бы татары попросили замолчать горожан, тогда бы «молчание» было бы уместно.
Назвать грамматическими ошибками эти места нельзя, неточностью переписки то же, отнести это ко вставке сводчика тоже не получится. А как позднейшие сводчики отнеслись к этим, назовем их «маячками», местам?

Например, в Софийской I летописи читаем вначале «Володимерьцемъ же не отворящимся», а на просьбу татар «Не стреляите!» «Они же престаша стрелять». Новгородская IV летопись – присутствует «Володимерцемъ не отворящимся», затем «рекоша Тотарове Володимерцемъ: «не стеряите»; показаше имъ Володимера». В Воскресенской летописи «Володимерцемъ не отворящимся» опущено. На татарское «не стреляйте,» (пунктуация как в источнике) они же пересташа стреляти». Семионовская, Львовская и Тверская летописи «начало» и «обращение татар» не упоминают.

Никоновская летопись опустила «начало», но в отношении «обращения татар» сохранила лишь само обращение «реша: «не стреляйте», и приидоша близъко вратомъ».
История «маячков» в летописях пошла по пути «исправления» и умалчивания. За счет исключения «маячков» текст «подгонялся» под логику повествования.

Отдельно выделим работу сводчика Софийской I летописи, о которой А. Н. Насонов писал «комбинируя оба источника, составитель пытался дать наиболее полный, связный и исчерпывающий рассказ». Благодаря его «улучшениям» те загадочные места, которые сохранились только в списке Лаврентия («не стрѣлѧите . ѡни же үмолчаша»), под его рукой не просто исчезали, а теряли свой первоначальный смысл «Не стреляите!» Они же престаша стрелятъ». Такое же «улучшение было выполнено и в Суздальской летописи по Академическому списку, Воскресенской и Никоновской летописях.

Завершается эта часть рассказа появлением плененного Владимира Юрьевича. Рассказ ровный и без изъянов. Возникает правда вопрос? Из описания не понять с какой целью татары привели сына великого князя к городу. Для летописца понятно – чтобы его оплакать и вложить в уста князей определенные слова, которые «наполнят» текст повести. А ведь нам должно быть ясно не только это, но и цель татар. Однако это нам не известно. Неужели татары, пленив Владимира, привели его к городу, чтобы узнать - сын ли он великого князя или нет, а горожане со стен должны были это подтвердить или опровергнуть? Ответ на этот вопрос мы не узнаем ни в списке Лаврентия ни в последующем летописании.

Проверив на предмет ошибок и неточностей список Лаврентия, Академический список Суздальской и Новгородской I летописей, обратимся к последнему источнику - Ипатьевской летописи. Тем более что М. Д. Приселков говорил о ее сведениях как неточных, записанных позже и по чьим-то рассказам «в ироническом тоне». Явной вставкой было свидетельство о гибели Всеволода Юрьевича. Правда в примечании к работе М. Д. Приселкова Я. С. Лурье акцентировал внимание, что не дошедший до нас фрагмент Владимирского свода «имеет предположительный характер, так как фрагмента этого нет в Лаврентьевской летописи». А если сказать, что именно поэтому его там и нет, так как был исключен редактором по каким-то причинам? Значит в Ипатьевской летописи это «вставка»? Тогда необходимо было не просто обозначить его как «предположение», так как его не проверить, а объяснить цели составителя, по каким причинам он вносил эту вставку. Но этого не было сделано, а в данном исследовании не было найдено следов «вставок», а значит, уточнение не принимается. Версия М. Д. Приселкова продолжает иметь свою силу.

При описании события в Рязани нам становится известно имя Пронского князя, который по поздним источникам был неизвестен. Речь идет Всеволоде, сыне Кюр Михаила Всеволодовича. Он или погиб или был убит, но 1238 год, стал последним в его жизни, а Константин Владимирович, один из убийц его отца (1216 г.) дожил до 1241 года. Следовательно, сообщение о «кюр Михаиловиче» можно однозначно принять, так как данный князь был современником событий.

В тексте этой летописи нет ошибок, нет следов «комбинаций», значит - за ошибки М. Д. Приселков принял событийную часть повести. Рассмотрим рассказ, сравнивая события Ипатьевской летописи и списка Лаврентия.

Сообщение Ипатьевской повествует, что рязанский князь Юрий был обманут татарскими «переговорщиками», что привело к падению и разорению Рязани. Затем таким же образом пал Пронск, где была обманута княжна Юрия. После чего князя и княгиню убили. Этому противополагается общепринятая версия - сбор князей, татарское посольство, гордый отказ русских, путаница со встречей послов вне рязанских земель, чтобы затем пропустить их через свои земли, исчезновение рязанских, муромских, пронских князей. Все закончилось падением Рязани и гибелью князя и его княжны.
События о Коломне кратки. Нет упоминания о воеводе Еремее Глебовиче, разведывательные действия, которого привели к тому, что русские были окружены и атакованы противником неожиданно. Нет упоминания, которое можно было отнести на счет очевидца, когда упоминалась такая частность - русские полки пригнали «к надолбам». Но может быть это и к лучшему. Так как в Никоновской летописи летописец написал «надолбы» с большой буквы. Это привело к тому, что в «географическом указателе» к летописи составители приняли это за населенный пункт.
Вероятно главным событием, которое находили неточным или ошибочным, можно считать рассказ о гибели князя Юрия Всеволодовича. Он оставил во Владимире сына и отправился собирать полки. Но так как у него не было «сторожей» он был окружен и убит Бурундаем.

Этот участок повествования идет в прямое противоречие с ходом событий, который излагается во всех остальных источниках. Перед нами встает картина гибели великого князя Юрия до падения Владимира. Однако прежде чем отказываться от такой трактовки событий обратим внимание на то, что составитель объяснил столь неожиданную гибель князя «и не имѣющоу сторожии . изъѣханъ бъıс̑ безаконьнъıмъ Боурондаема». У князя не было охраны, не было «сторожей». Если временно отвлечься от последовательности событий, а рассмотреть гибель Юрия, то версия Ипатьевской летописи выгляди точной и логичной, как это ни странно. А вот поздняя северо-восточная версия предстает следующим образом. Юрий стоит почти месяц на реке Сить, у него есть сторожа, он наблюдает гибель русских городов, поголовное уничтожение своей семьи и при этом ждет братьев. Месяц ничего не происходит. Чтобы 4 марта Юрий послал Дорожа, узнать – они окружены татарами. Благодаря принципу «комбинации» при составлении повести Юрий на Сити был окружен два раза «оуже кнѧже ѡбошли сүт нас̑ ѡколо Татары… и с мүжи своими, и поидоша противү поганых, и нача кн҃зь полки ставити и се внезапү приспѣша Татарове на Сить противү кн҃зю Юрью». Были у Юрия «сторожа» или их не было, его в обоих вариантах окружили и убили. Как и в случае с Коломной, у князей были «сторожа» но они не обнаружили противника. Возникает вопрос, что же это за «сторожа», которые на своей земле не могут обнаружить противника, который уже второй месяц разорял города, впервые был на этой земле, никогда не видел таких лесов и такого числа рек? Ответ только один – предательство, которое было распространено в княжеской среде. Если следовать изложению событий согласно списку Лаврентия и Новгородской I летописи, другого ответа найти нельзя.
Однако, несмотря на наличие примеров «лести» и «перевета» в боевых действиях русских князей, распространять это на события 1237-1238 гг. будет не вполне корректно. Ответ состоит в том, что, если даже предположить, что кто-то из князей захотел «воспользоваться» Батыем, как средством получить великокняжеский «стол», тогда этому безвестному князю или его людям было необходимо повсюду сопровождать неприятеля. В том числе и у Коломны, у Владимира и у Сити.

Значит, тогда мы должны были бы найти доказательства этого. Сообщение списка Лаврентия и его поздние варианты, какой бы они «комбинации» событий не подвергались – не сохранили их. В таком случае предположим, что переписчики (проярославские) в Ростове полностью умолчали о подобных фактах, тогда они должны были бы сохраниться, причем без редакции, в уцелевшем списке владимирского источника (проюрьевские) в составе Ипатьевской летописи? Но ведь и там нет - ни следов, ни «комбинации». Если их нет, значит, их и не было в реальности.
Следовательно, скрывая бегство и гибель Юрия, поздний составитель перенес смерть князя на момент после взятия Владимира. Благодаря этому сводчик «дал» Юрию месяц жизни, чтобы он собирал войско и трагически погиб.

Другой стороной улучшающей «комбинации» стали выводы, которые говорили, что Юрий «стоял» на Сити целый месяц - так и не собрал войско. Следовательно, он как военачальник и как политическая власть не имел авторитета и занимал «стол» по праву, а не по правде. Поэтому его воззвания и просьбы проигнорировал младший князь Ярослав, а собственные «сторожа» - «проспали» татар. А как же татары могли узнать о реке Сить? Ответ - только от «своих». Но вот доказательств «перевета» и «лести» «своих» ни в одном источнике не то что нет, а даже подобных следов не прослеживается.

Они должны были бы быть, так как такой поступок, в этих условиях, не мог не остаться не замеченным. Через поколения людей, рано или поздно, но этот человек понес бы свое заслуженное наказание – оглашение его имени. На сегодняшний день доказательств «перевета» нет. А вместе с этим отпадает версия гибели Юрия на Сити после падения Владимира. Можно уверенно говорить, что великий князь Юрий Всеволодович погиб до падения Владимира. Он был брошен и поплатился за свою полководческую беспечность. Ведь вести о татарах после Калки доходили до него в 1229, 1232, 1236 годах. Воины Юрия перехватили татарского посла в Венгрию. В это же время через русские земли проходили толпы беженцев. Вывод одни – Юрий все видел и знал.

Сравнивая осаду Владимира в списке Лаврентия и академическом списке Суздальской летописи, приходим к выводу, что везде есть разного рода ошибки. При том, что он претендует на более полный, связный и исчерпывающий рассказ. Текстологический объем у этого рассказа действительно большой, главным счетом за счет религиозных речей. Из него следует такой вариант. Татары окружили Владимир, привели к воротам Владимира Юрьевича затем - чтобы братья и горожане оплакали плененного князя. После чего часть татар ушла разорять Суздаль, откуда вернулась с пленными. С вечера город окружен, а противник строит осадные орудия. Утром Всеволод Юрьевич с владыкой уже видит, что город падет до начала штурма. Все принимают в соборе «пострижение». В это время следует атака города. Взят Новый город и все бегут в Печерний, затем в собор. Епископ Митрофан «со всеми» (различные варианты состава) запирается и принимает смерть.

Сообщение Ипатьевской летописи не подвергалось редакции и «комбинации», нет ни ошибок, ни «швов». Согласно этому сообщению татары приходят к городу. Горожанам сообщают о гибели великого князя «не роука ли наша емши и смр҃ти преда». Владыка владимирский Митрофан обращается к защитникам города с речью. Татары с новой силой начинают осаду города. Наблюдая гибель города Всеволод Юрьевич решает выйти к противнику с дарами. Князь зарезан перед городом. Владимир пал.
Лаврентьевская летопись представляет нам защитников Владимира как полностью павших духом воинов, нет никаких сил для сопротивления врагу, более того князья сами произносят речи о смирении и непротивлению, в городе паника. Уцелевшая часть знати запирается в соборе и гибнет.

Ипатьевская версия - полная противоположность. Да, погиб великий князь. Но епископ Митрофан произносит такую речь, что защитники города с таким отчаянием начинают сражаться, что татары вынуждены применить все осадные орудия, «засыпают» горожан стрелами. Идет страшный бой. В городе нет никакой паники. Видя полное уничтожение Владимира и его защитников старший князь Всеволод принимает решение выйти из города и умолить врага пощадить город и уцелевших горожан, мать, овдовевших княгинь. Однако он был коварно обманут и умерщвлен.

Первое на что хочется обратить внимание, так это на слова епископа. Представитель русской церкви был среди защитников города и подбадривал их всеми силами. Это единственное свидетельство, во всяком случае, в летописной среде до 1237 г., когда служитель церкви занимает место военачальника и руководит обороной города. И если в Лаврентьевском варианте епископ говорит общие, дежурные речи, а о мужестве нет и слова, то в Ипатьевском рассказе, он произнес одну речь, но такую что сумел поднять горожан на бой, и это после того, как они узнали о гибели великого князя. Это чего-то да стоит.

О мужестве владимирского епископа Митрофана в ростовском своде с выписками из владимирского ничего не известно. Свод был составлен в 1239 г. (М. Д. Приселков) при ростовском владыке Кирилле. Может быть, этим и объясняется, почему Митрофан «утратил» мужественность владимирского списка Ипатьевской летописи и «приобрел» смиренный облик в ростовском протографе списка Лаврентия. Соратник Митрофана Кирилл, на чьей кафедре и создавался свод, пережил Нашествие на севере, вдали от своих владений «блж҃ныи же єпс̑пъ Кирил̑ ида з Бѣлаѡзера тамо избыв̑ ратных».

Вряд ли бы ростовчане бросили свой город, если бы рядом был Владыка «Ростовъ же и Суздаль разидошася разно». О чем не упомянул В. В. Каргалов, объясняя не бегство, а сдачу города татарам, причиной - отсутствие князя и дружины. Сложно предположить, чтобы, уходя из Ростова, Василько Константинович предложил и Владыке покинуть город? Вероятнее всего, что в отсутствии князей «держать» город должен был епископ, как это и было во Владимире. Но случилось все иначе. В ростовском своде Митрофан был смирен и почти обезличен общими речами, а Кирилл «оставил себе» нахождение тела и торжественное захоронение великого князя Юрия и заботу князя Василька Константиновича, который в местном сказании молился за Кирилла «прошеньє єже азъ прошю даи же ми . помози крс̑тьӕномъ . и сп҃си раба твоєго . и чада моѧ Бориса и Глѣба . и ѡц҃а моєго єпс̑па Кирила . и женү мою Мр҃їю».

Завершая сравнение текстов, отметим, что в Ипатьевской летописи рассказ передан если и не полно, то при небольшом сокращении. Главная ценность состоит в том, что он «живой» и действенный. Повествование Лаврентьевской летописи – сбивчиво, противоречиво и бездейственно. Но главное - это повествование оставляет вопросы. Что же это за невидимые татары, которые знают русские земли лучше русских «сторожей»? Может со временем в качестве оправдания некая экспедиция обнаружит, что у татар, оказывается, были первые прототипы компасов и вот они-то и помогли передвигаться по заснеженной незнакомой стране, опережая русских «сторожей». Однако это не снимет других странных вопросов.

Следовательно, основой рассказа о нашествии Батыя на Русь можно считать некий владимирский свод. Следы списка сохранились в южнорусском летописании. Рассказ передан кратко, чтобы донести главные моменты. Уточнения и частности на Юге Руси были не интересны, поэтому не вошли в состав погодной записи.
Выявив ошибки и неточности, «сливая» воедино описание Ипатьевской и Лаврентьевской летописи, находя места для загадочных «маячков» – сделаем реконструкцию событий начала осады Владимира.

Продолжение здесь, предыдущая страница вот, начало статьи вот.

18.07.2012

Похожие публикации

Комментарии