Как во полюшке да во чистом,
на берегу Дунай-реки на высоком,
стан раскинула княжья дружинушка -
что славные русские витязи
да удалые богатыри славянские,
грозного Святослава-князя воины,
Перуна-громовника ратники,
Руси-матушки храбрые защитники.

Не дозором стояла княжья дружинушка,
не на привале шатры она раскинула -
дожидали грозный князь и все воины
свежих ратей, подмоги из Киева,
чтоб пройти по Днепру Словутичу
через земли через те печенежские,
где все бродят орды разбойные,
а их вожаки все на Русь зарятся.

Было мало Святославовых витязей -
не с гостьбы, не с пира шли домой они,
а из дальней из страны Болгарии
да из чужой стороны греческой.
Много греки те причинили Руси горюшка,
все поганых степняков на нее натравливали,
вот и прогневался на них Святослав-князь,
без счета побили греков богатыри славянские.

Мыслил Святослав Хоробрый о ту порушку
воедино собрать все земли славянские,
оградить их грозой своего имени
ото всех их завистливых ворогов,
чтобы не было розни меж славянами,
чтобы семьи их нужды не ведали,
чтобы дети их заветы предков помнили...
Да за малым того не сталося!

Вот и шел князь обратно с воинством
на родную на Русь, во Киев-град,
чтобы собрать молодых воинов,
о боевой славе мечтающих,
Родине своей служить желающих,
ни меча, ни стрелы не боящихся,
а чтобы подмогу заране ему выслали,
князь во Киев отправил вестника.

Ждут-пождут подмоги русские воины,
ждет-пождет подмоги и сам князюшка,
уж и вовсе зима с холодами минула,
уж и хлеб со снедью поистощилися,
а все нету вестей из Киева,
не идут из земли родной ратники.
Видно, боярам да молодым княжичам
пуще батюшки раздоры дороги!

Совсем голодно стало воинам,
под дождями оружие портится
да под снегом ржавеют доспехи их,
кони пуще наездников мучаются.
Стали воины в голос покрикивать:
"Хуже смерти стало безделие,
или мы Перуна прогневали,
что без боя ждем во шатрах смертушку?!"

Слышит князь Святослав эти возгласы,
одолели его скорбь да кручинушка:
"Или верно старик-громовник прогневался,
что ни славой, ни смертью не жалует?
Не позор будет Руси нашей матушке,
коли кровь нашу прольет сабля печенежская,
а позор будет нам и всем русичам,
коль из страха мы в стане останемся!"

II

Обнажал тот час князь свой тяжелый меч,
выходил тот час князь к своим ратникам
и мечом тем на Полуночь указывал:
"Гой ты, дружинушка моя храбрая!
Слышу я слова твои гневные,
знаю я печали твои горькие -
ведь тоскливо без плуга пахарю,
а без битвы тоскливо витязю!

Били вы во степях черного хазарина,
что всю Русь во полон взять пробовал,
разевал свою пасть поганую,
да и подавился мечами русскими.
Ни наемные рати бессердечные,
ни высокие стены каменные,
ни гордыня их иудейская
не спасли от вас хазарина!

Били вы после грека хитромудрого,
что на нас дурное задумывал
да в Болгарии братьев наших примучивал.
Не водой, а кровью текли реченьки,
не тучами, а стрелами Солнышко застилось,
и не гром гремел, а мечи все лязгали,
когда грека гнали вы к Цареград-столице
и стяги наши на крепостях его ставили!

Хоть и мало стало нас для глаз людских,
да нам ведомо - с нами погибшие:
в спину смотрят они нам в сражениях
да в удары нам силу вкладывают,
ведь сильнее смерти братство русское -
братство вольное да дружинное!
Наши братья мертвые сторожат родную сторонушку -
потому не горько гибнуть витязю.

Ныне нас от Руси отрезали -
впереди орды печенежские,
позади греки вероломные
со царем своим жестоким Цимисхием.
Видно, вовсе не дождаться подмоги нам -
но не русичам от страха рыдать бабами:
бил Перун в старину Змея окаянного,
так и мы бьем и бить станем ворогов!

И доколе светит ясное Солнышко,
и доколе мир стоит, Богами опекаемый,
и доколе Русь родная вольной останется -
не видать позора русским витязям!
Нам мечи не на забаву дадены -
а на то, чтобы бились мы яростно,
чтобы ведали о земле нашей недруги:
есть покуда у нее защитники!

Гой ты, дружинушка моя храбрая!
Годы долгие ты верно служишь мне -
послужи ты мне и в последний раз,
чтобы слава Руси не развеялась!
Вы беритесь за мечи свои тяжелые,
вы садитесь на лодьи свои быстрые,
и пойдем мы сами к стольному Киеву,
а что будет дальше - Боги ведают."

Закричала грозный клич дружинушка,
о щиты свои оружьем поколачивая:
"Ты веди нас вперед, князь-батюшка,
как на грека водил да на хазарина!"
И взошли они на лодьи свои быстрые,
и понесли те лодьи храбрых русичей
по Днепру да ко стольному граду Киеву,
через края дикие печенежские...

III

Долго ли, коротко плыли русичи
по реке по той, по Днепру Словутичу,
только слышат - ревут впереди пороги Днепровские,
и по берегу лодьи волочить надобно.
Но как глянули на берег тогда воины -
как зима на них дохнула холодом:
черным-черно по сторонам от коней да от всадников:
подошли ко Днепру полчища печенежские.

То не вороны над падалью закаркали -
то кричит с берега поганый Куря - печенежский хан:
"Выходи на берег, князь русский киевский!
Я тебя и людей твоих помилую,
коли выплатит за них Русь дань великую:
золота, да серебра, да тканей сто возов,
да столь же возов оружия русского,
да по пять сотен в полон парней да девушек!"

То не гром перунов мчится по небушку -
то ответил Святослав печенегу верховному:
"Так на что нам жизнь, русским воинам,
коль возьмешь ты полон из русичей?!
Мы на то острили оружие,
чтоб такие, как ты, поганые
наше племя в рабстве не мучали -
за чужую волю нам жизни ни недобно!"

Полетели тогда стрелы в лодьи русские.
Повернулся князь к своим воинам:
"Знать, нужны мы Перуну в воинство,
коли здесь ожидает нас смертушка!
Но пускай печенеги ведают,
каковы в смертный час свой русичи -
ты не прячься за бортами, дружинушка,
примем бой на берегу, как положено!"

Подошли лодьи по его слову к берегу,
первым спрыгнул на землю твердую сам князюшка -
кровь варяжская, славяно-русская, в нем взволновалася.
Рядом с князем стеной встали ратники -
удалые богатыри его верные.
Как сомкнулись щиты их тяжелые,
загремели в небе громы да молнии -
и пошли на врага русские воины.

Потекли по земле реки кровавые,
повалились на землю недруги,
их сердца разбойные дрогнули -
с русскими не сладить им с легкостью!
Коли падал наш витязь замертво -
по десятку врагов зарубил до этого.
Их не саблями губили, а стрелами -
и одна стрела князя ранила...

Потемнело в его светлых оченьках,
подкосились у князя ноженьки -
пал на землю он, будто замертво,
замерли на миг тогда все русичи,
а поганые рати печенежские
в радости на них тот час накинулись,
и когда опять поднялся князюшка,
полегли уж чуть ли не все его витязи.

Окружили Святослава поганые,
взял он меч свой руками обеими
да и стал печенегов охаживать,
а из раны кровь течет из стреляной.
А потом представились ему павшие воины,
что в чертогах ждут его в Перуновых -
располовинил князь мечом своим поганого,
да и сам упал обескровленный.

IV

Как сгубили Святослава поганые,
так загремели над Русью грома могучие,
зашумели леса-чащебы дремучие,
взволновались воды глубокие,
дрогнула и сама Мать-Сыра-Земля.
Все живое о пору ту крикнуло:
"На кого ты покинул нас, князюшка?
Кто теперь оборонить сумеет русичей?!

Ты покуда в дальних землях хоробрствовал,
княжичи твои в неправде выросли,
добру боярами не научены,
от волховской мудрости далекие!
Им бы все пировать да охотиться,
да меж собою богатствами меряться,
а бояре да чужеземцы их подзуживают,
от смуты выгод себе чающие..."

Но не слышали люди плача края родимого -
ослепило им очи заморское золото,
перессорились молодые княжичи:
брат на брата идет ратоборствовать.
А за ними - викинги да степняки поганые,
что в наемниках у них похаживают,
разоряют города славянские,
не жалеют даже малых детушек!

А иные от Богов отреклись прадедовских -
слаще Русской земли им земля греческая
да Рай, за гробом обещанный,
да то, что грабить и убивать можно язычников,
хоть бы были они тебе братьями!
И пришло на Русь горькое горюшко...
Идут на нее чужеземные полчища,
ведают - нет в живых Святослава грозного.

Вышел однажды волхв во чисто полюшко,
что под стенами под высокими Киевскими,
вышел в самую непогоду дня Перунова,
чтобы по знамениям о будущем угадывать.
И увидел: мчится среди туч по небу по темному
грозный князь Святослав на лихом коне,
а за ним мчится вся его дружинушка -
все погибшие Руси защитники.

Грозен бледный лик князя погибшего,
печальны очи его небесные,
дрожит в руке его меч, от гнева подрагивает.
Крикнул Святослав старому волхву киевскому:
"Или для того я всю жизнь свою ратоборствовал,
для того кровь лили мои витязи,
богатыри храбрые славянские,
чтобы Русь мою сгубили бояре да наследнички?!

Пусть не знаю тех сроков, мне ведомо -
снова станет Русь могучей да славною,
и полетят о час тот головы,
да не только головы супостатские,
но и головы все предательские,
что измену да раздоры умыслили!
Грозен был я для Руси недругов,
а кто мстить придет - будет грозней меня!"

И умчался князь в даль небесную,
и вернулся волхв во стольный Киев-град,
и поведал людям о видении,
и от той поры то сказанье до меня дошло -
нашим воинам ради храбрости,
нашим ведунам ради мудрости,
нашим ворогам да на острастку,
нашим детушкам в назидание.

Маслов Илья Александрович

ИСТОЧНИК