К 65-летию Победы

«Если б не насмерть, ходил бы тогда Героем»

Мои родители знали друг друга с детства, учились в одной школе, сидели за одной партой. В 17 лет решили пожениться, но их родители были против, и они разъехались по городам. Наш будущий отец уехал в Горький, где делали со своими братьями и отцом делали печи, а мама уехала в Москву, работала на чулочной фабрике. Переписавшись, они в 1935 году приехали в отпуск и поженились. Потом уехали жить в Горький, получили квартирку в полуподвальном помещении. Бывало, мы сидим у окна, смотрим на улицу, а там на тротуаре видны одни ноги, ноги и без конца только ноги людей. Жили мы в центре города на улице Крупской. Когда мы ходили гулять, шли по улице вниз к Волге мимо стен древнего Кремля.
В 1936 году у родителей родился сын Сережа, а отца призвали в армию. Служил он в Гороховецких лагерях, домой приезжал только по воскресеньям. В 1937 году родилась я, а в 1939 году - дочь Зина. В 1939 году отец воевал с финнами. В мае 1940 года он отправил семью в деревню Дружинино Кологривского района, чтобы рожать четвертого. Осенью отец демобилизовался и приехал домой. На гражданке он опять клал печи, а мама работала в колхозе.
Когда началась война, отец пошел в военкомат, откуда его направили в поселок Палуж около поселка Ужуга. Он обучал 26 человек новобранцев и 25 октября 1941 года вместе с ними уехал на войну. Потом 6 месяцев был в учебке. Сначала часто от него приходили письма, он писал о боях, просил мать беречь детей. Писал, что скоро кончится война, придет домой, будет во всем помогать и вдвоем будет легче.
И вдруг в середине июня 1944 года перестали приходить с фронта письма. В других семьях были похоронки, у нашей родственницы Жоховой Елизаветы Николаевны четверо сыновей ушли на фронт, и одна за одной начали приходить похоронки на Николая, Александра, Ивана. И только старший Алексей пришел с войны раненый. И вот она, изладив все дела по хозяйству, каждый вечер выходила на крыльцо и выла, причитала по своим сыновьям. Жутко было это слышать.
Вот настал и наш черед. 7 августа 1944 года был жаркий день, и колхозники спешили дожать рожь, а ведь жали серпами, торопились до дождей, которые вот-вот должны обрушиться на пересохшую землю. Во время обеда почтальонка принесла нашей маме Варваре Степановне извещение явиться срочно в военкомат. Писем от отца не было полтора месяца. Мама забеспокоилась, побежала к бригадиру. Получив его разрешение, пошла в военкомат, надеясь, что может быть все обойдется, хотя знала, что просто так туда не вызывают. А мы остались ее ждать.
Нас было четверо детей, старшему 8 лет, мне 7 лет, Зине 5, Гале 4 года. Под вечер мы услышали страшный крик со стороны деревни Вокшево. Это вели под руки нашу маму две сестры ее и две папины, и в этот вечер долго не смолкали вопли в нашем доме. Трое суток мама лежала без чувств, очнется, посмотрит на нас и опять обморок. А мы жмемся к ней притихшие. Она плачет, и мы ревем.
После войны родственники отца уплыли ночью на плотах по Унже в город Бор Горьковской области. Заработали денег, купили в деревне старые дома и построились там. А мама съездила в Горький. Квартиру нашу заняли, вещи растащили. Поплакала и вернулась домой. Стала работать в колхозе - и в поле, и на ферме. Трудно ей жилось, особенно в 46-47-й годы, годы голода. Коров поднимали на ноги за хвосты, на веревках держали. В то время она была дояркой. Мама работала день и ночь, мы ее почти не видели. Утром проснемся, а ее нет, спать ложимся, ее опять нет, ночью проснемся, а она прямо в лаптях лежит с нами на полу. Всех вырастила, дала среднее образование.
Все эти годы мы ждали, надеялись, что вдруг эта похоронка – ошибка. Ведь было такое. Например, Клавдии Ивановне Голубевой три похоронки приходили, а Николай Ильич вернулся живым. Пока отец был жив, получали аттестат (выплаты) за него, а потом мама получала пособие на детей.
В 1951 году мы неожиданно получили два письма, в которых нам сообщали, что отцу присвоено звание Героя Советского Союза и спрашивали о семье. Я хорошо запомнила адрес: г. Днепропетровск и имя, отчество и фамилию подполковника, написавшего это письмо, Сынч Иван Евграфович. Мы одно письмо отдали дяде Леше (Виноградову Алексею Марковичу). Он работал в Кремле, а его жена там же главным бухгалтером. А второе – в военкомат г. Кологрива. Но ответа никакого не получили. Мы с братом на протяжении нескольких лет искали отца, делали запросы о нем, но все безрезультатно.
В мае 1965 года я работала в МПМК. В честь 20-летия Победы у нас шел в конторе концерт, а я готовила столы и в этот момент рассказала об отце Багранову Николаю Васильевичу, начальнику МПМК. И он посоветовал мне обратиться в военкомат. Через наш военкомат послали запрос в главный архив кадров г. Москвы. В июне мы получили долгожданную весточку об отце. В ней говорилось, что гвардии младший лейтенант Аржанцев Петр Вячеславович в героях не числится, но он награжден посмертно орденом Отечественной войны II-й степени. Орден нам вручил военком в торжественной обстановке 23 февраля 1965 года в Тодинском клубе.
Мы очень гордились своим отцом. Но мама не верила, все надеялась на чудо, все его ждала и решила сходить в Шаблово к Честнякову Ефиму Васильевичу с подругой Молчановой Женей, эвакуированной из Ленинграда. Задумалась, чем ему заплатить? Взяла каравай хлеба. Думала, мало возьмешь – обидится, а целый возьмешь – ребят жалко, кормить их надо. Взяла целый и они пошли. Ефим сразу принял. Выслушал просьбу мамы. Посадил ее на землю рядом с собой. Песку собрал кучку, игрушки глиняные поставил, а вокруг них палочки навтыкал вроде изгороди. А про хлеб сказал: «Неси домой деткам». Мама потом поняла, что к чему, когда мы приехали на могилу отца.
В 1976 году мама получила письмо из деревни Звоны Опочецкого района Псковской области от пионеров-красных следопытов. В письме извещали о том, что в их деревне братская могила, в которой похоронен наш отец, и они просили приехать на День Победы навестить могилку отца. Мы очень волновались, и опять слезы горя и радости. Мама места себе не находила и стала просить нас, дочерей, свозить ее на могилку отца.
И вот мы собрались – мама, я и младшая моя сестра Галя. Ехали в поезде «Москва – Рига», волновались, всю ночь не спали. На станцию приехали на утро следующего дня, затем ехали на автобусе. Проезжая деревни, мы видели в каждом населенном пункте братские могилы. Приехали в деревню, автобус остановился у самой братской могилы. Нас уже встречали школьники школы-интерната, сразу повели в школу, отвели нам класс, где мы могли покушать и отдохнуть.
Встретили как родных. А через некоторое время вместе со школьниками и жителями деревни пошли на могилу. Начался митинг, посвященный Дню Победы. Директор школы рассказал приехавшим родственникам о гибели 66 человек, которые лежат в этой братской могиле.
Здесь 7 дней шли ожесточенные бои возле деревни, где был вражеский дзот на пути наших солдат. Мой отец был начальником разведки во главе группы из 5 человек. Они заставили дзот замолчать, но все погибли. В 1948 году правительство издало приказ, по которому останки павших из разрозненных могил свозили в братские могилы. Из 70 домов деревни Звоны целым остался только один, и возле этого дома выкопали могилу, в которой похоронили останки солдат. Хорошо сохранилась форма погибших. В пистончиках брюк были гильзы, а в них на папиросной бумаге написаны имя, отчество, фамилия, год рождения, откуда родом, звание. Все эти данные установили при помощи увеличительных линз и сдали в архив опочецкого военкомата.
Над могилой установлен бронзовый солдат, а рядом мемориальная доска, на которой вторым по списку указано: гвардии младший лейтенант Аржанцев Петр Вячеславович, 1917-1944 г.г.
После того, как были отданы почести погибшим, нас повели в школу, где был дан концерт. И только вечером мы смогли уйти на могилу отца, где мать со слезами рассказывала своему любимому, единственному, как ждала его все эти годы, как растила детей, работала, непокладая рук, не жалея себя, на ферме дояркой, ухаживала за поросятами, овцами, трудилась на лесозаготовках. Как тяжело было выплачивать налоги на шерсть, мясо, молоко, яйцо, а потом еще платила заем. Держала корову, но молоко сдавала на госпоставку, продавала на рынке и обменивала на хлеб. Всех детей вырастила, всем образование дала. Да только вот сына не уберегла. Служил он в армии в Кременчуге Полтавской области. Там женился. А в 1975 году умер. Тяжело переживала такое горе, которое и подкосило ее здоровье.
Жители деревни Звоны до самой темноты не покидали нас. Ведь все четыре года они жили в оккупации. Тяжело было им, жили в лесу в землянках. Больно было смотреть на них, изувеченных войной, потерявших своих близких.
На следующий день учителя школы устроили нам обед, на котором рассказали, как пионеры ухаживают за братской могилой. Они задались целью найти родных погибших. Ведь у каждого лежащего здесь остались семьи.
Пионеры в архиве города Опочки взяли данные о первых погибших, среди которых был и наш отец. На письма отозвались родственники и приехали вместе с нами на День Победы. В настоящее время создается музей, в который мы передали единственный портрет отца в военной форме, указ о награждении, короткую биографию.
Еще директор рассказал нам, как издевались немцы, когда отступали. Жгли дома, обливали бензином и жгли вместе с жителями, раненых складывали штабелями, обливали бензином и зажигали. Еще до сих пор люди здесь погибают от мин. Мы не могли слушать об этом без слез.
Долгое время мы вели переписку со следопытами. Когда мы уезжали, у меня было такое чувство, как будто частичку себя оставляла тут. Ведь здесь остался мой отец, которого я знала только по рассказам матери и бабушки.
Наступает 65-я годовщина Победы над фашистской Германией. Это праздник горя, печали и радости. В моей родне погибли два дяди - братья отца Николай и Гаврила. У моего мужа погибли два брата: Арсеньев Алексей Арсеньевич скончался в госпитале в Горьком в июле 1944 года, погиб брат Арсеньев Николай Арсеньевич, пропал без вести, только было от него одно письмо о том, что везут его на передовую. Мой муж Василий Арсеньевич 7 лет служил в армии, в том числе во время войны 8 месяцев. Его призвали в 16 лет в войска связи.
Хочу поздравить всех участников войны, которых остается все меньше и меньше, с праздником Победы и пожелать им крепкого здоровья, благополучия, уважения родных и близких. Особенно наших участников войны Тодинского поселения: Арсеньева Василия Арсеньевича, Багранова Николая Васильевича, Бороздина Павла Александровича, Ковалева Бориса Александровича, Смирнова Бориса Ивановича.
А. Арсеньева.
д. Тодино.

Хотел рассказать о селениях нашего Зуевского района, раскинувшихся вдоль Сибирского тракта. За рекой Чепцой. Ежегодно во время ледохода и весеннего половодья жители этих мест оказываются отрезанными от внешнего мира. На два месяца, а порой и больше... А после "перестройки-переломки" и вовсе брошены на произвол судьбы.
Но пару дней назад на сайте "Зуевские" появился рассказ об этом. Привожу целиком. Здесь и о Русском характере, и о трудной жизни глубинки Руси...

Максимыч

Мечтать не вредно. Хорошо иметь домик в деревне, на берегу чистой речки, где полощутся утки, где небо голубое, И «в белом платочке июльского облака стоит» деревенька. И чтоб кругом росла халва, а сосед имел бы корову. С молоком. И чтоб жили там хорошие и добрые люди.
Так мечтали два друга, два Володьки, два музыканта средней руки и, по совместительству, два заядлых рыбака и грибника. Как снег на голову в июле месяце свалился дом в руки будущим «фермерам». Да не просто дом, а целое поместье с садом, огородом, речкой Дубовицей, старицей, где плавали утки с утятами, и лиственной рощицей. Если рано утром опередить соседку Спиридоновну, то и грибков на жаркое можно насобирать в рощице. В сенокосную страду помогали друзья Спиридоновне заготовлять сено и проблем с молоком у них не было. Халва в саду не росла, а ирги и смородины было в изобилии. На огороде росли разные корнеплоды, если, конечно, их посадить. Вода в Дубовице и жарким летом текла холодна и прозрачна. Даже хариус водится в быстрой речке.
Основательно, на века был построен дом. С кладовыми и оградой, с верандой и туалетом, с надворными постройками и летней кухней в саду. На случай всемирного потопа имелся дощатый сарай на сваях. А потопы в поселке лесорубов под чудным названием «Присядка» часто случались. С северных лесных массивов и вырубок в летние ливни устремлялся по Дубовице и вдоль берегов её быстрый поток. Унесет водой домашний скот, если не загнать его вовремя на какую-либо возвышенность.
Чудо-печь в доме клал Великий печник. Одной охапки дров хватало, чтобы натопить дом. Купил и подарил это несметное богатство своему двоюродному брату, Лимонову, Коротаев Николай Максимович. В какую «копеечку» обошелся Максимычу этот дом - тайна за семью печатями. Бесценный подарок сделал танкист, гвардии капитан, кавалер множества орденов и медалей, музыкант от бога, Коротаев Николай Максимович.
Руки Максимыча одинаково мастерски управлялись с рычагами танка и кнопками баянными. Играл Максимыч на баяне и гармони не как деревенский гармонист, а как искушённый профессионал.
В любой тональности, любую мелодию, с любого конца. Вася Тёркин завидовал Максимычу. Есть у Николая (а не у Васи Тёркина) и вальсок собственного сочинения «На полянке возле школы». Вальс привязан к конкретному времени и конкретному месту на Западной Украине, где Максимыч играл на баяне для своих танкистов - однополчан.
До знакомства с Николаем Максимовичем не очень-то верилось в то, что в перерывах между боями бойцы слушали баян и пели песни. Было всё это, было. Были и жестокие бои с потерями и победами. Вот один из эпизодов военной молодости лейтенанта Коротаева.
Несколько атак советских войск отбили немцы за безымянную высоту. «Дайте мне танк» - попросил у командира механик-водитель Коротаев. Один сел за рычаги танка и начал дефилировать перед позициями немцев. Открыли по нему немцы шквальный огонь, а наши засекали огневые точки противника. Орден Боевого Красного Знамени получил танкист за этот подвиг.
А первую свою награду получил Коля ещё семнадцатилетним пареньком. В начале войны, в энском городе в период наступления немцев, в момент всеобщей паники, хаоса и бомбёжки увидел Коля брошенную машину. Завёл паренёк машину, посадил полный кузов женщин и детей и вывез в безопасное место. Свою первую медаль и направление на курсы танкистов получил паренёк за умелые действия. Воевать начал Максимыч в самое тяжёлое для страны время, когда немцы безудержно рвались на восток. А боевой путь закончил Николай Максимыч в Кенигсберге. Вернулся гвардии капитан и командир танка Коротаев с войны не только с наградами, но и с осколком в спине около позвоночника. Поп его крестил, да в купель не опустил. Не боялся Максимыч смертельной опасности. Смерть сама его боялась и обходила стороной. Да и в мирное время не берёг себя израненный танкист. Постоянно тревожил его осколок в спине, но не мог Коротаев сидеть дома без дела, хотя и была у него инвалидность. С раннего утра бодр и свеж, как Истобенский огурец, хлопотал Максимыч по хозяйству. Пять лишних лет отработал Максимыч после пенсии, которая, как раненому фронтовику, полагалась ему раньше. Когда только шестьдесят лет стукнуло Максимычу, разобрались с этим делом в конторе.
Передвигался Коля по леспромхозу на единственном в «Присядке» мотоцикле с коляской М-72. Легче трактор - трелевочник встретить в леспромхозе, чем на мотоцикле прокатится. Трелевочник местные лесорубы приспособили для вывозки сена с лугов. Тросами захватывали стог сена и затаскивали лебедкой на платформу трактора. Интересная была картина – едет вдоль по улице стог сена вместе со стожаром.
Любил танкист припудрить мозги отдельным штатским лицам. Обычный танк Т-34 поражает цель на шестьсот метров, а танк Максимыча палил за двадцать верст. Свозил однажды Коля в коляске мотоцикла хавронью с личного двора на свидание с кабаном. Свидание не состоялось по причине плохого настроения у кабана. В художественной форме рассказывал Максимыч, как свинья на следующий день сидит у него в коляске мотоцикла и каску надела.

Рыба, по свидетельству Максимыча, была в реке Чепца разумная. Когда рыбаки ставили на леща сети, то собственными глазами видел Николай Максимыч, как самый крупный лещ, вожак, наверное, боком подполз под сеть, встал на ребро и выпустил всю стаю. Сам Максимыч ставил на реке мерёжи на крупную рыбу. Попался в мерёжу ему крупный, около метра налим. Тут и сочинять ничего не надо. Цвета уральского малахита, с рисунком на спине, как у ящерицы в сказках Бажова, ужом извивался налим по кухне у Максимыча. Грешным делом, залез в мерёжу молодой бобёр. Извлёк из мерёжи Коля утопленника и выбросил на берег.
- А где бобёр то? – спросили мужики.
- На берегу оставил.
- Так ведь, бобра есть можно.
- Не царское это дело.
Сбегали мужики за бобром, сварили и съели его.
- Мировой закусон!

На полпути от «Присядки» к поселку лесорубов «Чепецкий» находится населенный пункт под названием «Пеньки». Два дома барачного типа, где в удобной близости от плотбища жили рабочие. Учитывая, что чайник в бараках называли «чифир-бак», а постель «шконкой», то темное прошлое, сомнительное настоящее и туманное будущее имели некоторые братья по разуму. А уже началась противоалкогольная кампания. Не моргнув глазом, убедил Максимыч мужиков в том, что в Пеньках открылся новый магазин с винным отделом. Взыграла душа у мужиков, да зря. Вернулись мужики из Пеньков с загадочными лицами.
- Максимыч, мы с тобой в разведку не пойдём.
- Это почему? - офонарел Максимыч.
-Да боимся мы!
При этом использовали мужики не нормативную лексику.

Украли у Максимыча большую алюминиевую флягу, которая стояла под водостоком около угла дома. Крупным, чётким шрифтом написал Коля объявления и развешал в людных местах. Текст был такой - «Кто взял у Максимыча алюминиевую флягу, просим придти за крышкой».
Повеселил лесорубов неунывающий танкист, а воришке, надо думать, стыдно стало.

Кота в доме не держал Максимыч и поэтому ловил мышей сам. Уложил одним концом школьную линейку на край стола и придавил лёгким грузом. На другом конце линейки находилась приманка, а на полу ведро с водой. Мышь устремлялась к приманке и падала в ведро с водой.
После морозной, многоснежной зимы и буйного половодья вышли мужики на луга и озадачились. Какой-то придурок вывез и разбросал по лугам толстые и большие пласты торфа, поросшего дерниной.
«И кому это понадобилось?» - недоумевали мужики.
«Голова, - назидательно произнёс Максимыч, - предназначена не только для того, чтобы шапку носить» и объяснил ситуацию.
Морозною зимой промёрзли и заледенели болотистые торфяники, а лёд, как известно, легче воды. Весной большая вода подтопила торфяники, вот они и всплыли, а буйное половодье раскидало их по лугам.

Заходили люди в гостеприимный дом Коротаевых послушать баян и гармонь и песни в исполнении Максимыча. А когда они, вместе с двоюродным братом, начинали импровизировать на два баяна, столы и стулья в пляс пускались. А как красиво играл Коля на трофейном аккордеоне «Сильва». Звук у аккордеона был классическим. Умели немцы делать не только пушки, танки, но и аккордеоны.
Тонкая, незримая нить тянется от Коротаева Николая Максимовича к Петру Ильичу Чайковскому. Эвакуированная ленинградка Порошина Наталья Павловна пыталась обучить Максимыча нотной грамоте. Старший брат Наталии, профессор Ленинградской консерватории, Ювеналий Павлович Порошин учился музыке у Танеева. Танеев, в свою очередь, учился у Чайковского. А Максимыч, стало быть, у Наталии Павловны. Нотную грамоту так и не постиг Максимыч. «Не люблю я ваших головастиков» - говорил Максимыч. Классиков исполнял Максимыч «на слух», ничуть не искажая оригинал.

Закончилась борьба с алкоголизмом, и начался на постсоветском пространстве всероссийский запой. Во всех киосках в изобилии стали продавать пакетики и «фунфырики». «Фунфырики» - производное от английского фунта стерлингов. Должно быть, английские агенты влияния обосновались в России, а просвещенная Европа травила русичей спиртом «Рояле».

Все население поселков Чепецкий и Присядка занималось лесозаготовками. В посёлке Чепецкий обосновались лесорубы, а в Присядке находилось плотбище. К плотбищу с лесных делянок и лесосек вела узкоколейка, по которой тепловозами, на платформах вывозили лес.
Подле узкоколейки жила ворона по кличке «Дрезина». В точности копировала ворона гудок тепловоза. По узкоколейке ежедневно, по расписанию, проходил вагон-магазин с продуктами. Постоянно нарушала ворона расписание движения поезда и подавала гудки, будто тепловоз с вагоном-магазином прибыл. Нет, не копировала ворона сознательно гудок тепловоза, что-то неисправно было в её вороньем горле и, вместо карканья, издавала ворона такие звуки.

Есть и ещё достопримечательности в посёлке Присядка. Две скважины пробурили когда-то в посёлке и уже много лет бьют два подземных источника. Из одного вода бьёт тёплая и солоноватая и, как показали анализы, лечебная. Отлично стирается в этой воде бельё. Женщины с другого конца посёлка приходили сюда для стирки. В другом источнике вода чиста и холодна. Бесконечно хочется пить прозрачную, как хрусталь, эту воду.

Ещё есть на реке Чепца замечательный залив под названием «Любимчик». Не зря дали люди ему такое название. Постоянно торчали рыбаки на этом заливе, и без рыбы никто не возвращался.

В день «работника леса» на живописном берегу Чепцы, подле школы, традиционно собирались все рабочие леспромхоза. С жёнами, детьми малыми, со скатертями «самобранками» и баянами. Николай Максимович, вместе с двумя двоюродными братьями и баяном, гоняли на лодке по Чепце реке. Заложил рулевой крутой вираж, и перевернулась лодка на виду всего контингента леспромхоза. Братья выплыли благополучно, а баян утоп.

Плотбище в Присядке выглядело как инопланетная радиостанция. Металлические, прочные мачты с натянутыми между ними тросами, по которым сновали лебедки с электромоторами. В добрые времена десятки плотов, тысячи кубов леса сплавляли по реке Чепца лесорубы. Тяжелый, непроизводительный труд. Погрузить заготовленный лес на платформы, довести до плотбища, связать плоты-матки и сплавить плоты по реке до города. Затем лес выкатывали из воды вручную, баграми, и доставляли к лесозаводу или пилораме.
А потом сплав леса по рекам вообще запретили. Начал чахнуть леспромхоз, наступила «перестройка».

Поселок Присядка был не маленьким, с почтой, магазинами, детским садиком и школой десятилеткой. Да какая хорошая была школа, большие, светлые классы, широкие коридоры. Стены все обшиты некрашеной сосновой доской - «вагонкой». Запах, как в сосновом бору. Господи, где все это? Разрушилось плотбище, сдали в металлолом рельсы и тепловозы, закрыли магазины, почту, садик и школу. Растащили поселковую библиотеку. Редкостные издания пропали бесследно. Люди разъехались, кто куда, да гибли, один за другим, от алкоголя. Увы, гибель леспромхоза была закономерной. Нерентабельное, отсталое хозяйство. В наше время мощные лесовозы доставляют лес-кругляк от лесосеки до самых ворот лесозавода или пилорамы.
За руль лесовоза Максимыч ни разу не садился, а работал много лет на тракторе-трлёвочнике Т-100. Да, любым трактором мог управлять Максимыч. Технику понимал и любил Коля до самозабвения. Своими руками сконструировал и собрал Николай аэросани. Сам рассчитал и выстругал из дуба винт-пропеллер. Поднимая винтом облака снега, летали по полям аэросани. Разбирался Максимыч и в лодочных моторах. Мотор «Вихрь» хорош, да бензина много потребляет. Не всякий мужик поднимет мотор «Вихрь». Надсадный радикулит случался от такой тяжести. Тем более что у Максимыча осколок в спине сидит. Мотор «Ветерок» кушает бензин по каплям, и скорость у него небольшая. «Тягловый» - говорил Коля. Не поднимая волны, плывёт, качаясь, лодочка по Чепце реке, постукивая «тягловым» мотором. Бог знает, из каких материалов собрал Николай Максимович самодвижущийся экипаж под названием «Задыха». Особой гордостью являлся никелированный бампер от трофейной немецкой машины. По любому бездорожью, как танк, ходила машина, марки «Задыха». Даже в Зуевку, к своей дочери, ездил на ней Максимыч, чем немало удивил жителей райцентра и гаишников.

Как заслуженному фронтовику предоставили Коротаеву в районном центре Зуевка квартиру. Долго раздумывал и собирался Максимыч к переезду. Не хотелось покидать ему тихую Присядку. Но не стало леспромхоза, разъехались, кто куда, люди, да и дрова не мог колоть уже Максимыч.
Перебрались Коротаевы, Коля и его жена Иза, в Зуевку. Стареть начал в Зуевке Николай Максимович. Годы уже сказывались, да и былые раны тоже. Осиротели ныне оба баяна и гармонь Николая Максимыча. Ушел из жизни командир танка, кавалер многих орденов и медалей, веселый и золотой человек Коротаев Николай Максимович. Осталась у Максимыча дочка с тремя внуками, да китель с «иконостасом» на груди, да добрая, светлая память в сердцах людей, которые его знали.

Дед Вовка
http://zuevskie.ru/blog/2011-03-22-98

Светобор, спасибо за рассказ!

Когда читала про погрузку леса, вспомнила, как мне рассказывала одна женщина, да, наверно бабушка будет вернее сказать, как она, шестнадцатилетняя девчонка, грузила лес на плоты на Унже. Было это во время войны. 8км пешком до места работы и столько же потом обратно. Целый день на реке, в лаптях да в одном платьице. Сапог не было! А лес сплавляют вовсе не жарким летом. И за работу она получала 600 г хлеба из семян клевера! И никаких денег! И на своё хозяйство времени не оставалось...

А ещё она рассказывала, как они - девчата, пахали на быках.. Лошадей-то не было - всех угнали на фронт. А быки не обучены для пахоты. Вот, говорит Мария Васильевна, запрягали, как могли, и вперёд. А быки шли, шли, да и встали. И хоть плачь... Так и сидели, ждали, пока быки соизволят снова пойти.

В здешних местах тоже вся жизнь "крутилась" вокруг лесопунктов. Это примерно с середины прошлого века и до середины перестройки. А ныне - всё очень похоже...